— Ну что, — спросил младший гоблин, Гарсааш, — начинаем?
И первым направился к своему защитному ложу. Остальные последовали его примеру.
Я помедлил. Не то чтобы я не доверял нашим инженерам… Но я никогда и никому полностью не доверял, а после неудачи в Атлантиде — не доверял и машинам. Потому под туникой на шее у меня висел один из сильнейших амулетов, принесенный с Брандея, — Звезда Хаоса. Если что-то пойдет не так, у меня будет с собой резерв Силы…
— Зажигай! — взревел Киршстиф, прежде чем укрыться под магической завесой.
Часовой, дежуривший на сигнальном посту рядом с башней, мгновенно сунул головню под разложенный в большом каменном очаге хворост. Огонь вспыхнул. Часовой откатил от стены большое бронзовое зеркало, с натугой повернул его и установил так, чтобы усилить свет. На противоположном посту, едва виднеющемся в дымке, через миг вспыхнул ответный огонь. Мы не сомневались, что сигнальные огни сейчас бегут цепочкой вдоль всего побережья и везде смотрители башен сломя голову бросаются на свои места. Выдергивают страховочные ленты из-под брандейских амулетов, вдвигают их в гнезда в центре похожих на нашу Звезд, только меньшего размера. Замерев от страха, смотрят, как амулет оживляет мертвые металлические лучи…
Мы сразу поняли, когда подключилась последняя Звезда. Земля мучительно вздрогнула, как будто ее пытались вывернуть наизнанку. Собственно, так оно и было… Под ногами возник и стал расти низкий, вибрирующий гул. Люди, присутствующие в зале, в ужасе попадали на пол, закрывая головы руками, а над нашими каменными ложами начала сгущаться голубоватая мерцающая дымка магической защиты. Дарнар повернулся к нам на своем месте и слегка развел руками: видите, мол, даже вполсилы система работает отлично.
Схарм последним нырнул под свой магический щит — сначала еще раз обошел зал, проверяя, все ли в порядке. Схарм был самым недоверчивым и подозрительным из нас — наверное, потому, что в магии не блистал выдающимися талантами. Скажи тогда кто-нибудь, что мне придется не однажды обращаться к нему за помощью, — я бы только рассмеялся. Схарм оценил подготовку и остался доволен. Амулеты уже были вставлены на свои места в Звезде — кроме одного, последнего. Схарм легко загнал его на место и махнул стражникам, чтобы начинали. Кровь все же была нужна — и она полилась в чашу.
Но на этот раз ошибаться мы не собирались.
Я чувствовал, что совокупная мощь башен начинает действовать. Все шло так, как и предсказывали свитки с расчетами. Основы этого мира под воздействием машины расшатывались все сильнее. Шестым чувством мага я ощущал, как ломаются скрепляющие мироздание законы, как поддается оболочка, закрывающая этот мир от остального Упорядоченного, как внешняя магия рвется внутрь. Еще немного — и случится великий катаклизм… или, как говорил Киршстиф, Великое Открытие. Наши следящие амулеты продолжали работать. Впоследствии мы извлечем из них сведения обо всех изменениях, произошедших с потоками Силы и с основами этого мира…
Но что-то пошло не так. Что — я до сих пор так и не понял… Может быть, мы ошиблись в расчетах, может, допустили оплошность при строительстве башен. Но, скорее всего, ошибка снова исходила от людей. Мы вынуждены были полагаться на их помощь — и каждый раз они не оправдывали наших ожиданий. Слабые, ненадежные существа…
Я почувствовал, как в согласное гудение башен врывается посторонний звук. Словно гигантский волчок, до того крутившийся ровно, потерял скорость и стал заваливаться набок… Сила, которая копилась в башнях, стала слишком нестабильной. Она изливалась из Звезды Хаоса наружу толчками, грозя сжечь всякого, кто мог оказаться рядом. Била по нашей защите голубоватыми молниями.
Где-то далеко-далеко закричали мои товарищи. Я слышал голос каждого из них. Я чувствовал муки раздираемого на части мира. Машина работала теперь с перебоями, но основа мира стала уже слишком нестабильной, слишком рыхлой. В любой момент мир мог либо расколоться на части, либо сгореть, либо — если процесс обратим — вернуться к своему прежнему состоянию. Я ощутил, как во мне растет отчаяние. Мы не успели завершить эксперимент! Мы опять не справились!
О себе я не беспокоился — магическая защита Дарнара дала бы нам возможность выжить даже в Изначальном Пламени. Недолго, правда… но я не думал, что дойдет до этого. Наше дело — вот что было важнее всего. Возможность получить единственное оружие против тех, кто уничтожил Брандей. И мы сами, как здешние люди, не оправдали возложенных на нас ожиданий…
Дрожь земли перешла в глухие содрогания, похожие на родовые схватки. Мир все-таки начал распадаться. Дымка магической защиты сгустилась так, что я уже не различал свет окружающего мира. Только яростные сполохи вырвавшейся наружу Силы. Я пробовал защиту на прочность, я обращался к своему амулету — все напрасно. Мы были бессильны что-либо предпринять.
— Схарм! Киршстиф! Что делать?! Ответьте!..
Внезапно земля сотряслась до самых своих корней. Мне казалось, что я слышу многоголосый вопль ужаса, доносящийся снаружи. Звезда Хаоса, которую я смутно различал сквозь помутневшую пелену защитной магии, внезапно померкла, неуверенно вспыхнула и снова померкла. В башне сгущалась тьма. На несколько мгновений все стихло…
Еще удар, сильнее прежнего. Стены нашей башни, похоже, начали рушиться, потому что в кокон пришлось несколько сильных, смягченных защитой ударов. Я по-прежнему видел только смутные вспышки и слышал далекий гул. Я чувствовал, как рвутся сдерживающие мир скрепы… И тут ударило в третий раз. Ослепительный белый свет вспыхнул снаружи. Но сдерживающая и направляющая магия брандейских амулетов все еще работала, потому вырвавшаяся Сила не рассеялась в пространстве, а побежала по лучам Звезды вниз и ударила в наши ложа. Защитная магия притянула ее, как магнит… В последний миг перед ударом я попытался закрыться руками — тщетно! Защитный кокон вспыхнул. О, какой же он был горячий! Я ощутил, как нечеловеческая сила выкинула меня с магического ложа. Но защита, как ни странно, продолжала работать. Я летел, кувыркаясь, сквозь пламя и камень, спеленутый своим голубоватым коконом по рукам и ногам. Магия обжигала, давила, душила… Я так и не помню конца полета, потому что через несколько мгновений мир милосердно оставил меня.
Галя, 18 июня
Отойдя на безопасное расстояние от музея, я позвонила Антону и доложила обстановку. Как он орал в трубку! Как орал! Никогда мой телефон еще не слышал выражения такого гнева и отчаяния.
— Да ты понимаешь, в какое дерьмо мы вляпались? — выл мой напарник. — Заказчик уже оплатил картину! Мы не можем ее не привезти!
— А если деньги вернуть?
— А репутация?!
— Да и леший с ней, — я пожала плечами. Бывает, что иногда приходится жертвовать репутацией…
Антон замолчал и с минуту сопел в трубку, словно собираясь с силами. Я насторожилась. У Антона, при всей его деловой хватке, был один большой минус — он слишком любил роскошную жизнь. Я не раз говорила ему, что если он хочет жить долго и счастливо, то должен жить по средствам. Как же я была права!
