Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 178
Еще менее известна роль Элфинстона в событиях, последовавших за Чесмой, когда в течение июля – сентября 1770 г. его эскадра подошла к Дарданеллам, совершила попытку прорыва, атаковала замок на европейской стороне и от острова Имброса установила блокаду пролива, крейсировала вдоль берегов Саросского залива, а также вблизи Тенедоса и азиатского побережья.
Едва ли здесь стоит повторять спор, начатый еще современниками событий и продолжающийся поныне, о том, мог ли Элфинстон или Орлов прорваться к Константинополю и какие бы это имело последствия77. Элфинстон верил, что потерянное после Чесмы на празднование победы время позволило туркам укрепиться, в это же время поменялись ветра и течения, так что прорыв в Мраморное море стал невозможен78.
Элфинстон неоднократно, но безуспешно требовал от графа Орлова сведения о течениях вблизи Дарданелл. Впрочем, кажется, и сам Орлов такими данными в 1770 г. не располагал. Считал ли Орлов прорыв через Дарданеллы таким же «бешенством» Элфинстона, как и битву при Наполи ди Романия, судить трудно. Судя по всему, граф сам не исключал после взятия Лемноса штурма Дарданелл79, но Лемнос взят не был, а Орлов стал осторожнее, опасаясь ловушки и учитывая горький опыт Морейского предприятия80.
Безусловно, Элфинстон, как и при Наполи ди Романия, серьезно рисковал, когда со своим небольшим отрядом прорывался между дарданелльскими укреплениями, и его возмущение «трусливым» призывом командора И. Я. Барша не начинать столь опасной атаки, казалось бы, лишь свидетельствовало о неоправданном стремлении командующего к рискованным операциям. Однако организованная Элфинстоном блокада пролива и крейсирование его судов у берегов Малой Азии и Румелии, обустройство временного лагеря на Имбросе и первые попытки ремонта пострадавших в долгом походе судов, о чем ранее почти не писали историки, создают картину весьма продуманной организационной работы контр-адмирала.
Причины длительной осады соединенными силами русских регулярных частей, английских волонтеров и балканских добровольцев небольшой крепости Литоди на Лемносе и последующий уход с Лемноса в большинстве работ имеют одинаковое объяснение и одинаковые ссылки на то, что потеря «Святослава» предопределила прорыв на Лемнос турецкого «сикурса» (его численность разнится, но он едва ли мог превышать численность осаждавших). Однако в интерпретации Элфинстона осада крепости Лемноса предстает как беспомощная акция малоспособных командиров, не сумевших ни подготовить базу для зимовки и ремонта судов в гавани Порто-Мудро (где стояли основные силы флота), ни захватить «полуразрушенный» форт, важность которого также ставится Элфинстоном под сомнение. В этой части своего сочинения контр-адмирал, привлекая свидетельства своих соотечественников, прежде всего английского волонтера лорда Эффингема, язвителен свыше меры в отношении стратегических планов А. Г. Орлова и их реализации.
Действительно, нежелание Орлова рисковать своими небольшими людскими резервами81, но при этом жестокость по отношению к оставленным на берегу при эвакуации славянским и греческим добровольцам, недостаточное внимание к крейсированию и защите острова от возможного турецкого десантирования (Элфинстон предполагал, что сикурс все-таки пришел не из Дарданелл, а из Энеза, но проверить это пока не удается), поспешное снятие осады и бегство из залива Пелари, а затем и из Порто-Мудро – складываются в интерпретации Элфинстона в весьма неблагоприятную для А. Г. Орлова картину.
Когда сведения о неудаче русских при Лемносе попали в европейские газеты (а там не публиковалось и малой доли приводимой Элфинстоном компрометирующей Орлова информации!), граф А. Г. Орлов был вынужден принять меры для защиты своей несколько померкнувшей славы. Орлов, в декабре 1770 г. проходивший карантин в Ливорно, постарался передать в европейские газеты совсем иное видение событий при Лемносе, предваряя возможные рассказы других свидетелей82. В это время он написал в Лондон российскому посланнику А. С. Мусину-Пушкину такое пространное объяснение: «Я ж во время продолжения осады крепости Лемноса, чувствуя день ото дня умножавшуюся слабость моего здоровья, поручил главную над флотом команду адмиралу и кавалеру Спиридову и собрался к отъезду в Италию, но как при том неприятелской гарнизон здался на капитуляцию, то по подписании пунктов приказано от меня было сжечь все стоящия под крепостью на якоре болшия и мелкия турецкия лодки и, взяв в аманаты восемь человек из знатнейших турков, перевести войска наши на суда и переехать в большой порт [Порто-Мудро. – Е. С.] к нашему флоту, что и последовало, а в тож самое время оказался на горах и неприятельской сикурс, с которым не было никакого сражения, по переезде моем в порт приказал я и тамо сжечь все те негодныя лодки, кои при Чесме взяты были у неприятеля, что и учинено, а между тем находившиеся по своей воле на острову румелиоты имели с турками стычку, на которой неприятель, потеряв более ста пятидесяти человек, по исчислению оставшихся на месте возвратился в горы, я ж получил от главнаго над сикурсом началника писмо, по просьбе ево и островских жителей отпустил гарнизонных аманатов и отъехал, оставя там корабли и фрегаты под командой адмирала Спиридова, которой и поныне близ Дарданели находится . Вот Вам, государь мой, все то, что пред отъездом моим случилось и что недоброхоты наши, по злости своей ложно толкуя, разглашают пустыя вести, из которых справедливо только то, что господин контр-адмирал Элфинстон посадил на мель корабль Святослав за два почти месяца прежде моего отъезду, о других же подробностях усмотрите из обнародованных мною известий, кои уже напечатаны»83.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 178
