Автомат было бы неплохо. Но у вас ведь патронов к нему нет. А так, мне надо чего-то поосновательнее, помассивнее, помощнее! Понимаешь?
— Угу! — восхищенно проговорил он. — Понятно! Конечно! Ты так копье метнул, что выродка насквозь пробил! А второго вообще шишкой еловой зашиб! Откуда такая силища?
Я остановился. А ведь и точно — откуда?
Рука будто сама собой поднялась на уровень груди, ладонь нащупала под рубахой недавно приобретенный каменный оберег.
Что там старик про этот камень говорил? И компьютер тоже чего-то писал… совсем из головы все повышибало с этими выродками.
Это просто какая-то магия началась.
У меня перехватило дух. Неужели?
— Митька! — сказал я. — Давай, показывай, где этот ваш старейшина живет!
— Какой? Никодим Евлампович?
— А у вас тут еще старейшины есть?
— Нет.
Я молча показал на улицу.
Митька смутился, забормотал.
— Да, да, конечно, — повернул на перекрестке налево. — Нам туда!
Глава 5
Разговор со старейшиной
На перекрестке я обратил внимание, что перпендикулярная улица заканчивалась не воротами, а строениями. Вроде обычный дом, но выход на улицу, как и Дом Советов, в отличие от других домов. И окошки какие-то маленькие, даже меньше, чем в обычных домах.
— Ну вы даете, Никифор Иваныч! — как обычно выпучил глаза Митька на мой очередной глупый вопрос.
— Просто Ник, мы же договаривались. Ладно, не говори, я попробую сам догадаться!
Мы остановились на середине улицы. Я стал лихорадочно рыться в памяти своей и Никифора, вдруг да вместе что-то вспомним. Митька откровенно ухмылялся, наблюдая за мной.
Мимо пробежали шумные детишки с палками, за ними пронесся огромный кот. На другом конце улицы о чем-то спорили две бабки, размахивая руками. Солнце за деревьями уже не видно было, хотя свет по улицам разливался равномерно, будто ночники какие были встроены под навесами. Или они специально такую форму поселения выбрали? Ладно, об этом потом. И так, что это может быть за строение?
— Так это же баня! — воскликнул я.
Митька покачал головой, пошел дальше.
— Ну что, угадал?! — спросил я, нагоняя его.
— Угадал? Чего тут гадать? Конечно, баня! Ну вы даете! Тут вон — женская, а в другом конце — мужская. Кстати, завтра у нас банный день!
— Я в общественную баню с детства не хожу! — сказал я сразу, не задумываясь.
— Ну-ну, — засмеялся Митька.
Я спохватился.
Черт, это ж не моя память.
Здесь-то Никифор, наверняка, по графику ходил, со всеми. Как же иначе.
— Ладно, — выдохнул я. — Я пошутил.
— Я так и понял, — сказал Митька. — А мы пришли.
Он остановился у неприметного, похожего на все остальные, домика. Только уж совсем маленького. И какого-то дряхлого, как и его хозяин. Он, наверное, с детства своего в этом домике живет, лет двести.
Митька шагнул в узкий проем, я вздохнул и двинулся за ним.
Скрипучая покосившаяся дверь открыла нам нутро темного затхлого тамбура. Пахнуло еще чем-то резким, сухим, пряным. Когда глаза привыкли к полумраку, я обнаружил на стенах развешенные корешки, травки, сушеные цветы разных форм и размеров.
— А этот твой старейший часом не шаман? Ну, или там лекарь…
Митька держался за ручку двери в дом, ответил даже с какой-то гордостью.
— Не. Такого не замечал, — и легонько постучал костяшками пальцев по косяку, потянул на себя дверь.
Дверь со скрипом отворилась. Маленькое помещение озарялось красными прыгающими огнями из открытой печной дверки. Рядом на корточках сидел наш старец — совсем мне показался каким-то маленьким и высохшим, как и его травки в тамбуре. Зато борода и редкие волосины на голове горели жаром. Подкинул старик полешко в печку, захлопнул. Борода погасла, в полумраке стала серой.
— Ну, проходите, — сказал он так, будто ждал нас, и махнул рукой в угол комнатки. — Устраивайтесь, сейчас чаю горячего заварю с мятой.
Сам медленно приподнялся и, прихрамывая, поковылял в кухоньку. Глухо звякнул чайник, зажурчала вода.
Мы прошли в указанный нам угол к небольшому столу. Вдоль стен, смыкаясь, стояли две узкие лавки.
— А чего он печку-то топит летом? — тихо спросил я Митьку, когда мы сели.
Митька открыл рот, чтобы ответить, но за него это сделал сам старик, ковыляющий к нам.
— Старый я стал совсем, мерзну даже летом, — проскрипел он, покашлял. — Вот и подтапливаю печурку понемногу.
Он тяжело опустился рядом с Митькой, напротив меня.
— Ну, так это понятно! — сказал я. — Я вот тоже старый стану, тоже мерзнуть буду. Наверное.
Старик как-то живо вскинул на меня острый колючий взгляд из-под кустистых белых бровей.
— Будешь мерзнуть, — сказал он больно как-то утвердительно. Словно знал это уже сейчас наверняка.
Даже неуютно стало под этим взглядом.
Но взгляд его быстро смягчился, под бородой промелькнула даже какая-то беззубая улыбка. Голос прозвучал бодрый, веселый.
— Чай сейчас заварится, Митрофанушка разольет нам.
Митрофанушка ни секунды не возражал, заелозил в нетерпении.
Старик же снова сменил маску на лице, серьезно сказал.
— Спрашивай, Ник. Знаю ведь зачем пришел. Вижу, что вопросов много внутри у тебя скопилось.
— Да уж, скопилось, — сказал я сипло, прокашлялся.
— Но я тебе на все не отвечу, сразу говорю. Я же не полиглот, и не экстрасенс какой-нибудь. Я только главные ответы знаю. А до остального ты ежели не сам дойдешь, то другие ответят.
Я открыл рот, чтобы задать первый вопрос, и старик тут же меня заткнул, подняв ладонь.
— Обожди. Давай чайку сначала. Митрофанушка, сходи, милок, налей нам по кружечке.
Митька засуетился, задергался, пытаясь пробраться через меня, аж стол сдвинул. Старик наблюдал за ним, прищурившись в улыбке. Любит, видимо, этого рыжего оболтуса. Когда Митька, наконец, выбрался, старик, не глядя на меня сказал.
— Давай так, Ник. Я тебе кое-что расскажу, чтобы много вопросов твои закрыть разом. А, что не понятно будет, отвечу по ходу рассказа.
— Ладно, — согласился я. Как-то не рассчитывал я старческие истории тут слушать. Но, старик тут хозяин, да и вообще, я к старикам с уважением.
Седобородый будто прочитал мои мысли.
— Я про себя не буду тебе рассказывать, не бойся. Если только сам не попросишь. Я про тебя буду рассказывать.
— Про меня? — спросил я. Хотя, да, про себя я бы много чего порасспрашивал. Но этот старик откуда знает? Интересно даже…
Митька тем временем принес дымящиеся огромные деревянные кружки. Аромат поплыл по домику просто невообразимый. Не ожидая разрешения, я схватил кружку, сделал маленький обжигающий глоток. Приятное тепло потекло в желудок, обожгло и разлилось мгновенно по сосудам энергией и силой. Не знаю, что там было намешано, но творило это снадобье нечто необъяснимое!
Ярко-синее сообщение,
