и задумчивых, величавых вулканов. Кругом буйно растет кедровый стланик — дерево, стволы которого стелются, прижимаются к земле и образуют над ней сетку из сучьев.
Птицы поют всю ночь напролет, а по утрам устраивают сольные и хоровые концерты, радуясь солнцу и новому дню. Чуть забрезжит рассвет — как заплачут в озерах гагары чернозобые, закрякают селезни, ухаживая за своими молодицами.
Небо чистое, разделенное широкой тропой — Млечным Путем. Луна спокойно созерцает предрассветную земную жизнь. А вот она уже спряталась за голову соседнего вулкана, и все окружающее погрузилось в полумрак. Тихо, тепло. Под нами — нарубленные лапы стланика. На костре варится суп из морских уток — ипаток, у которых нос большой, почти такой же, как у попугая. Рядом — река, спокойная, мирная.
Когда рассвело, увидели несколько следов медведей, оставленных на прибрежном песке. А в траве — медвежьи тропы, которые можно спутать с человечьими.
24 июня, остров Беринга
Пришли на Командоры. Они состоят из западного, более крупного острова Беринга и восточного — острова Медного. На о. Беринга работали десять дней. С заданием — добыть пятьдесят «котов» — справились успешно. Получен уникальный материал по эмбриологии.
У одной из самок извлек новорожденного. Жил он у нас несколько дней. Хорошо пил молоко. Но, видимо, молоко матери имеет особые витамины, без которых малыши не могут расти. Было бы любопытно вырастить детеныша до нескольких месяцев и проследить на нем смену волос.
Зимой на Командорах хозяйничают пронизывающие ветра, от стужи лопаются камни. Горы постепенно разрушаются: скалы — на камни, камни — на гальку. И так — веками, пока берег не отступит перед морем и не образуется широкая песчаная полоса. Иногда в твердой каменистой породе встречается участок рыхлый. Море разрушает его, образуя глубокие пещеры и гроты. В них-то и поселяются птицы — бакланы, кайры, чайки. Целые базары! На каждом — сотни тысяч птиц. Все кричат, шумят, спорят. В воздухе такое множество пернатых, что небо кажется замусоренным. Птицы здесь не боятся человека — кайр можно сгонять с гнезда руками.
28 июня, остров Медный
Наша группа высадилась на острове Медном, на юго-восточном мысе. Здесь котики образуют огромное лежбище — до 60 тысяч голов.
На острове превосходные дома для научных сотрудников и рабочих. Имеется даже гостиница для приезжих, электростанция, водопровод, баня.
Вместе с местными сотрудниками осмотрели лежбище. Побыли на Медном двое суток и снова — в поход.
Теперь перед нами еще более важная задача — обследовать несколько островов Курильской гряды.
12 июля, Каменные Ловушки
Никогда не забуду, с каким волнением подходили мы на боте к скале Котиковая. Есть ли на ней тюлени? Какова же была наша радость, когда увидели массу зверей, которые лежали буквально на каждом камне!
«А на островах все так же в жестоких баталиях схватываются секачи, ранним утром на голых холодных камнях ищут малыши теплые соски матерей…»
Высота скалы — 37 метров. Котики виднелись и на вершине. Попробовали высадиться на берег, но хозяева нас не пустили. На следующее утро (по молодости лет!) сделали отчаянную попытку — втроем (больше желающих не нашлось) высадились на скалу с баграми. Босиком, чтобы не скользили ноги на мокрых камнях, карабкались до верхотуры. Дорогу преграждали разъяренные самцы — секачи. Представьте, что со злобным ревом, брызжа слюной, на вас кидается зверь весом 200—250 килограммов. Бежать? Котики по суше бегают не хуже человека. Бывало, на нас нападало сразу пять секачей. Причем со всех сторон. Тогда мы организовывали круговую оборону и отбивались баграми. От укусов зверей палки разлетались в щепки. Мы давай бить по макушкам — так, чтобы не повредить глаза. Тут ни медлить, ни мазать нельзя. Не ударишь вовремя — секач схватит тебя за ногу.
За день так намахались, что к вечеру руки чуть не отпали. Главное — у всех выдержали нервы. На второй день ходили смелее.
Несмотря на все опасности, провели полный учет зверей. Оказывается, стадо растет! Если С. К. Клумов и С. Д. Перелишин в 1955 году на островах Каменные Ловушки насчитали около двух тысяч котиков, то мы — около трех с половиной. На будущее собираемся детально обследовать все Курилы. Ведь если создать здесь условия для роста стада, это сулит большие практические выгоды.
А какие красивые Курильские острова!.. Их очень много, и каждый неповторим. Природа здесь суровая, дикая, я бы сказал, первозданная. Склоны гор покрыты кедровым стлаником с кустарниковой ольхой, верещатниками и багульником.
28 июля, Владивосток
Вот и закончилась моя первая экспедиция, в которой я был руководителем рейса. Снова мы на Большой земле, среди семей, в шумном летнем городе. Какие контрасты! Смотрим сейчас на пеструю городскую публику, на звенящие трамваи, слышим гудки пароходов, а на островах все так же в жестоких баталиях схватываются секачи, ранним утром на голых холодных камнях ищут малыши теплые соски матерей…
Поскольку Вовик из яслей был «выдворен», Люся до сих пор не работала. Но сейчас устроили сына в детсад, который расположен на берегу Амурского залива.
И в понедельник, 30-го, все выходим на работу: Вовик — в садик, Люся в должности лаборанта — в политехнический институт, я — к своим «ластоногим».
* * *
«9 декабря 1962 года, Владивосток
Здравствуйте, дорогие наши челябинцы!
В помощь мне дали лаборанта, так что работаем с полной нагрузкой. Я открыл существование третьего (вернее — первого по счету и времени образования) кожного покрова у ластоногих. Уже сейчас полученные материалы позволяют выделить в истории тюленей три больших исторических этапа.
Иностранные ученые отрицают утробную линьку у ушастых тюленей. Мне же удалось обнаружить, что в ходе эмбрионального развития кожи ластоногих сначала формируется первичный кожный покров (с волосами, железами и прочим). Более того, у некоторых тюленей в утробе матери совершаются две линьки!
Подобных явлений нет в эмбриогенезе ни одного вида сухопутных животных. Представляешь, Володя, что это такое! А это лишь начало. Планы мои великие. В конечном итоге через кожу и ее строение думаю подойти к систематике тюленей.
Я чувствую, на мою долю выпало большое научное дело. Теперь одна из основных задач — закрепить за собой свою же работу. Вот почему домой хожу только спать, все остальное время — за рабочим столом. Чувствую себя счастливым — как никогда.
Добился у дирекции разрешения на «круглосуточную» работу. Тороплюсь. Скоро опять в море — думаю собрать дополнительные материалы по коже тюленей».
