— А кто остальные наследники? — спросил я.
Тадеуш ответил не сразу.
Он снова выдержал паузу, но уже не такую долгую.
— Никакого секрета нет. Кроме тебя, наследников ещё двое. И один из них находится здесь. Это Георг, сын Фердинанда. Сам Фердинанд отрёкся в пользу сына. А второй наследник приедет завтра утром. Я его сам вызвал. Всё это время он жил в имении на берегу Сабасского моря, около Юни-Порта. Его мать — моя старшая дочь Аннели. Она вдова и давно пострижена в монахини, но её сын — полноценный наследник. Ему девятнадцать, его имя Матиас. Этого тебе достаточно, чтобы принять решение?
Я опять сглотнул собравшуюся во рту слюну, насильно протолкнув ком в глотку, и выдавил:
— Мне нужно больше узнать о ритуалах Четырёх Искушений.
— Вот как? Ты такой осторожный, мой мальчик.
Тадеуш поднял руку, и боковая дверь в зал мгновенно открылась.
На пороге бесшумно возник агент Ховард.
— Первое. Пригласите сюда капитана Грандж, — сказал император. — И второе. Распорядитесь, чтобы подали чай.
Ховард кивнул и быстро вышел, но я успел заметить, как он побледнел, услышав о капитане.
Тадеуш опять обратился ко мне.
— Теодор, — терпеливо произнёс он, — подробности о ритуалах ты узнаешь лишь в одном случае: когда дашь клятву. Только тогда имперский инструктор, капитан Грандж, расскажет всё, что нужно знать.
Боковая дверь опять открылась, и в зал вошли три камердинера с подносами. Слуги неторопливо и даже торжественно поставили гостям чайные чашки на блюдцах и несколько чайников. Удалились они так же неторопливо и торжественно.
Как только камердинеры вышли, в зале появилась девушка.
Невысокая, с вымуштрованной солдатской выправкой. В синей военной форме, с пустыми ножнами на поясе и кобурой (оружие, как и я, она сдала перед тем, как войти). Её светлые волосы были собраны в тугую шишку, а козырёк фуражки натянут на самый лоб.
Надо же.
Теперь она «капитан Грандж», а раньше была всего лишь Ребеккой Грандж, которой не повезло попасть в столичный приют для безродных вместе со мной.
* * *
На меня Ребекка даже не взглянула.
Она вообще ни на кого не обратила внимания, только на своего начальника.
Предстала Ребекка такой же красивой, как когда-то, с нежным полудетским лицом и большими распахнутыми глазами. Совсем не похожая на то существо, с которым я дрался в больнице для душевнобольных.
А ведь именно Ребекка нещадно пытала и в конце концов убила Бена Баума, камердинера Бернарда и Гарпию Кай. Тогда я подумал, что Ребекка растеряла остатки человечности. Но нет. Сестра будто вернулась на полгода назад и стала такой же, какой была раньше.
По крайней мере, внешне.
Что творилось у неё в голове, оставалось лишь догадываться.
— Капитан Грандж, — обратился к девушке Тадеуш, — вы готовы проинструктировать наследников рода Рингов насчёт ритуалов Четырёх Искушений? Вы готовы подготовить и сопроводить их при прохождении ритуалов? Конечно же, когда наследники дадут клятву подвергнуться этим ритуалам.
Ребекка кивнула, с готовностью и по-солдатски.
— Да, мой император.
И даже голос у неё был прежним. Мягким, чуть с хрипотцой.
— Что ж, капитан Грандж. Представляю вам и остальным присутствующим полноправных наследников рода Рингов, которые здесь присутствуют. Встаньте те, кто клянётся!
После его слов незамедлительно поднялся Георг.
В парадной форме, бледнорожая и холёная выскочка.
— Клянусь, мой император! — отчеканил он.
Ребекка глянула на Георга. На её лице не отразилось ничего, кроме безразличия и готовности делать всё, что ей скажут.
Настал мой черёд хоть как-то среагировать на вызов Тадеуша, а я даже встать не мог. Казалось, если пошевелюсь, случится что-то паршивое: либо я завалюсь в обморок, либо мой несчастный желудок не выдержит и вывалит всё, что я сегодня съел на завтрак.
— Всё сложно, господа, — тихо-тихо сказал я. Так, чтобы услышала только Софи, сидящая справа от меня.
Она услышала. Еле заметно кивнула, но пока не предприняла никаких действий — слишком много людей сейчас за мной наблюдали.
— Теодор? — напирал в это время Тадеуш. — Ты передумал?
Я покосился на Ребекку, а она, оказывается, тоже на меня смотрела.
Наши взгляды пересеклись.
Сестра поджала губы, её глаза распахнулись шире, ресницы дрогнули — она безмолвно умоляла меня о помощи. Этого хватило, чтобы я нашёл в себе силы подавить телесную слабость.
Вот сейчас. Именно сейчас у меня появилась реальная возможность остаться во дворце и вытащить Ребекку из всей этой имперской заварушки. И чёрт с ними, с ритуалами. Не такое дерьмо разгребал.
Я поднялся и произнёс твёрдо:
— Клянусь, мой император.
Ребекка медленно моргнула и сразу же отвела от меня взгляд. Затем снова посмотрела на Тадеуша, а тот заулыбался и взял блюдце с чашкой чая.
— Что ж, наследники, ваша клятва принята при свидетелях.
Я покосился на Георга, тот — на меня. И мы одновременно сели в кресла.
Это случилось очень вовремя, потому что Печать жгла теперь не только руку, но и всю правую сторону рёбер, половину лица и даже ногу. Пришлось скособочиться, будто меня свела судорога, сжаться и стиснуть зубы.
Правым ухом я ничего уже не слышал, там ровно и звонко шумело.
Внутренности покалывало.
Почему-то представилось, как внутри меня копошатся тысячи мелких тварей, тех самых пауков, изображённых на перстне. Что они множатся, а их тельца трутся друг о друга и елозят в слизи, что они перестукивают и толкаются, шуршат и заполняют желудок, лёгкие, глотку, носятся по языку и нёбу, рвутся наружу. Рвутся так неистово, что их чёрные лапки уже видны меж моих стиснутых губ…
— Теодор, ты готов снять Печать и передать её на хранение в городской Музей Искусств? — Далёкий голос Тадеуша напомнил мне, что я всё ещё нахожусь в зале для переговоров.
Проблема была в том, что снять Печать так просто я не мог. Не мог, хоть палец отрезай…
Тут вдруг Софи громко охнула. В ту же секунду мой правый локоть окатил кипяток.
Чёрт возьми! Софи опрокинула на меня чайник!..
Загремело стекло, горячая жидкость полилась на стол. Женщина тут же вскочила и кинулась ко мне с извинениями. Обхватила моё запястье обеими руками.
— Боже! Прошу простить меня, мой принц! Ох, это всё моя нескладность… я так виновата, так виновата. Боже!
Как ни странно, одна резкая боль мгновенно перебила другую. Мне разом полегчало, хоть локоть и горел от кипятка.
