горлу и краям рукавов, штаны широкие тоже серые, но потемнее, в сапоги заправлены, на широких поясах у кого топорик, у кого ножик длинный болтается. У троих в руках деревянные палки. Нет, не палки - копья с настоящими железными наконечниками! Мужиков пятеро. Посередине упитанный и не в меру бородатый дядя на Карабаса Барабаса из детского кинофильма похожий, морда красная, щекастая, дышит тяжко, с сипом. И рубаха на нем красная, красивая такая, с синей вышивкой, а с шитого золотой нитью пояса свисает мечуган в черно-красных ножнах. С точки зрения подбора цветов выглядит мужик безупречно. Толстую шею Карабаса обнимает обруч из переплетенных серебряных жил, а в правом ухе блестит золотом серьга-кольцо как у цыганского барона.
Те, что меня с пола поднимали, остались стоять по бокам. Рослые, крепкие. Левый на меня так злобно вылупился, аж дышать забыл.
Мыслекрут завертелся как настеганный. Топоры да копья, рубахи эти чудные. Меч… Осыпали их тут чем-то что ли? Параллельная реальность какая-то...
Хм, а портреты их мне, кажись, знакомы. Да ведь это те самые, что приперлись к Лузду. Без кольчуг и шлемов только. Точно! Те самые хари!
- Ну и ну, - снова забасил бородач. - Чудно!
- Чего тут чудного, отец? Бур узнал его. Он это! - шевельнув в мою сторону копьем, сказал светловолосый парень с открытым, почти детским лицом.
- Я говорю - чудно, потому как вылитый Дрята.
Бородач наклонил голову к плечу и несколько секунд оценивающе всматривался в меня.
- Даже взгляд такой же. Дерзкий и умный. Вы все должны помнить Дряту. Славный был воин, мало сейчас таких, - бородач откашлялся. - Он впрямь ничего не помнит, Бур?
- Дивей поклялся, что в башке у него пусто как в дырявом бочонке! - ответил парень, слева от меня. Хватка у него железная, вцепился мне в мясо как клещ, наверняка от его пальцев потом останутся синяки.
Бородатый кивнул, что-то переваривая в своей черепушке под сенью кудлатой, черной с проседью шевелюры. Мясистые больший пальцы обеих рук он заложил за пояс, сграбастав конец бороды в правый кулак. От усиленной мыслительной деятельности содержимое моего котелка приготовилось закипеть и полезть из ушей.
- Вы, мать вашу, кто такие? - спросил я охрипшим от волнения голосом.
- Ты помалкивай покуда! - властно произнес Карабас. - Ты живешь только потому, что я этого хочу. Уразумел? А я пока этого хочу. Племянника, вот, спас. Хвалю. Но, чтобы жить дальше этого маловато.
Да чтоб тебя, сука... Угрожать вздумал Хоттабыч, трах его тибидох!
- Бур, глянь-ка на него еще разок, ничего не находишь?
Названный Буром нехотя отпустил мою руку и отошел на три шага. Уставился на меня как бомж на участкового. Подошел и с силой сорвал с шеи золотую цепочку.
- Нашел, - усмехнулся гаденыш и подобрал с пола соскочившее с голды распятие. - Он еще и христианин.
- Да какой из него христианин? Умыкнул у кого-то, - пренебрежительно бросил старшой. - Ну с этим ты справился, а теперь еще погляди, получше.
- Похож, будто, на кого-то... - на миг оторвался от изучения моего крестика Бур.
- Будто... - передразнил Карабас.- Конечно похож. На кого?
- На Дивея нашего! - осенило одного из крепышей с копьем. - Глянь, Головач! Немного только помоложе!
- То-то и оно! - с корявой усмешкой произнес Карабас. - Видать, Дрята не только жинку свою ублажал, но и сестрицу мою единоутробную. А я все радовался, что смогла, наконец, понести от Беляка. Беляк и Дрята моими людьми были. Хорошими воинами. Боги судили им в одном походе сгинуть. Прихоть у богов такая вышла.
Бородач испустил звук похожий на придушенный смешок.
- Получается мы с ним родичи, отец?! - проявил смекалку Бур.
- Родичи... Как волк с куницей.
Карабас-Головач набрал в грудь воздух и надул щеки, будто собирался дунуть в мундштук медной трубы. Выдохнул с шумом, сказал почти ласково:
- Вот теперь можешь сказать что-нибудь... родич. Не верю я, что ты ничего не помнишь. Не бывает так. Я ведь тебе кишки на этот столб наматывать стану, пока не скажешь где мое серебро укрыли.
И этот туда же. Серебро ему подавай. Вампиров что ли отстреливать? Так ты сам упырь, по ходу, знатный...
- Дед, ты чего-то попутал, - сказал я ровно и без вызова. - Я тебе не родич и не знаю где твое вонючее серебро ...
Еще я хотел конкретно обозначить берега, сказать, мол, ответ за меня придется держать перед самим Фролом, но от неожиданного удара чуть ниже желудка согнулся пополам. Заблудилось в груди дыхание, рот заполнила кислая, тягучая слюна.
Резкий он парень, Бур этот. Едва я выпрямился, подскочил вплотную грудь в грудь как петух. Изо рта у него несло кислой бражкой. Мы с ним одного роста, поэтому, не долго думая, я сунул лбом прямо в оскаленные зубы. Коротко, зло и сильно. Он явно не ждал такой подлянки и не успел увернуться. Думал, раз связанный, сдачи не смогу дать, хрен тут…
Эх, как они все подорвались! Все, кроме чертова бородача и на время выбывшего из игры Бура. Принимаю тушкой град ударов тупыми концами копий, встать в защиту или блокировать возможности никакой, мне осталось лишь напрячь мышцы, пониже опустить подбородок и пытаться уклоняться. Пару раз заехали по морде, остальные удары пришлись в корпус. Тут и Бур с разбитой рожей очухался, нож выхватил.
- Бур! Завид! - зарычал Головач. - Оставьте его! Рано!
Жало я Буру раскровянил знатно, всю солому перед собой искапал, пятерней зажал разбитые губы. Яростно сверкая зенками, он с трудом душил в себе желание меня покалечить.
Мордовать меня прекратили, но что-то мне подсказало - ненадолго. Возможно, стоит возобновить диалог. Фрол всегда говорил, мол, с человеком сперва нужно поговорить, а уж потом бить.
- Сашка где? - спросил я исподлобья и сплюнул розовое под ноги.
- Что еще за сашка? - натурально так удивился Головач. - Совсем там у себя в лесу одичал? Кол тебе в глотку! Ну ничего, мы тебе голову поправим. Вспомнишь как титьку мамкину сосал да под себя гадил, каждый миг своей жизни
