Катерина.
Она сидела напротив, обняв острые коленки, торчащие под алым платьем, и слушала меня, открыв ротик. Её тёмные, бойкие глазки горели.
Любопытство. Мне было хорошо это знакомо.
Мы сидели в шатре, совсем одни, и мне больше был никто не нужен. Только она. Моя Китти. Прекрасная, как весна, с её светлыми, длинными волосами. И мне нужно было её жадное внимание. Удивление. Восхищение мной. Я дышал этим, как воздухом. Почему-то мне было важно её мнение. Никогда прежде я не делился своими планами с кем-либо, казалось, никто меня не поймёт.
Она понимала. Я видел это по её глубоким, как два озера, глазам. Сам тонул в её взгляде.
Потрескивали ветки в костре. Дым поднимался в отверстие в крыше шатра. Тянуло сыростью, но мне было не холодно сидеть без рубашки. Я кивнул и пояснил:
— Да, империя. Это самое огромное княжество, которое только можно представить, — перед глазами уже побежали бескрайние леса, поля, побережья, огромные города и тысячи воинов в горящих на солнце шлемах. Взгляд затуманился. Я уже не видел лица Катерины, уже был там. В империи. — Люди прошлого владели всем побережьем у южного моря. Границы их земель доходили до севера, где до сих пор вечный лёд. На западе они дошли до самого океана. Это огромная вода, в сотни раз больше моря. На востоке они дошли до страны, где живут огромные лысые звери с длинным носом-трубкой и клыками, как у львов.
— Боги, такого зверя не бывает! — вздохнула Катерина. Её щёки загорелись румянцем. Я усмехнулся.
— Я тоже так сказал старику и приказал вырезать ему язык за враньё.
Катерина охнула.
— Потом передумал, — поморщился я. — Как он мне расскажет про империю без языка?
Моя княгиня облегчённо вздохнула, прижав руку к сердцу.
— И что, ты хочешь сделать свою империю? — поняла она.
Помнится, старый Волк Юга болтал об остром умишке дочки. Кажется, это правда.
— Да, хочу. Только представь, я буду самым могущественным правителем в мире. Как те старые люди. Хочу, чтобы обо мне вспоминали через века.
— Ты хочешь быть богом? — склонила головку Катерина. Длинные белокурые волосы упали на её грудь.
Я фыркнул.
— Богом? Ты шутишь? Я уже бог! — я усмехнулся и развёл руками. — Я распоряжаюсь жизнями на своих землях. Богаче меня никого нет, разве что на востоке. Но скоро я отберу их богатства.
Катерина обняла плечи.
— Тогда… зачем? Разве тебе нужно столько богатства? — тихо спросила она.
И всё-таки она не до конца понимала меня.
Я сел ближе и взял её тонкие, нежные руки. Заглянул в тёмные, тёплые, как кора дерева, глазёнки своей юной, но такой прекрасной жены. Она зарумянилась, но не отвела взгляда. Ждала. Умела слушать, и я оценил это высоко. Мало кто из людей умеет слушать. Я ответил:
— Я хочу увидеть то, о чём рассказал мне старик. Хочу знать. Понимаешь? В мире столько всего. Я не могу сидеть у себя в горах и ждать старости. Да и мало чести помереть во сне. Я погибну с мечом в руке и далеко отсюда.
Катерина тяжко вздохнула. Её глазки потухли. Улыбка сползла с моего лица. Почему-то мне кололо грудь, когда видел её слёзы. Прекрасное создание не должно плакать. Я заправил тонкую, почти белую прядь за её красное ушко.
— Что не так, Китти?
— Ты уверен, что справишься, Зиг? — тихо спросила моя весна.
Я ощутил мурашки по коже от её ласкового «Зиг». Будь я проклят, но был готов сделать что-угодно, лишь бы услышать звук своего имени из её уст снова! Снова и снова, особенно её стоны.
— У древних получилось. Почему у меня не получится? — сердце забилось чаще, когда я спросил: — Ты не веришь в меня, моя драгоценность?
Катерина отвернулась и посмотрела в огонь. Пламя плясало на её благородном лице. Ласкало светлые кудри, выхватывало из тьмы нежную ложбинку между грудями в вырезе алого платья. Подумав немного, княгиня обернулась. Глаза блестели.
— Мне страшно за тебя, Зиг, — выдала Катерина. Она вдруг подползла ко мне и села на скрещенные ноги. Я прижался носом к её макушке и вдохнул запах. Весна. От неё пахло цветочным маслом. Катерина взяла мои огрубевшие от оружия руки и погладила сбитые костяшки. — Я не хочу остаться одна слишком рано.
— Тогда молись богам, чтобы помогли мне. Я сдохну только когда увижу все стороны света, моя киска, будь уверена.
Глава 8
О материнстве
Последние ночи перед приездом в Бергсланд мне совсем не спалось. Зиг засыпал у меня под боком и спал, как младенец, до самого рассвета. Я мучалась. Всё думала про восток и империю.
Совру, сказав, что не хочу узнать этот мир. Зиг открыл мне глаза. Мир был огромным и не заканчивался Сёдраландом или же горным княжеством. Мир был куда шире. Моё любопытство сражалось с добротой. Знание Зига будет покупаться кровью, войной. Он не хотел мирно путешествовать, да и кто ему бы позволил? Он князь. Оставит земли в угоду странствиям — его тут же свергнут и найдут другого князя. Он бог своей земли, но раб своей власти.
А что делать мне? Увы, я была в замешательстве.
Княжеский двор находился среди густого хвойного леса в предгорьях. Виды были будоражащие, а воздух — м-м! Я уже влюблялась в эти места, пока ехала в повозке и жадно глядела в окно. Лейла жаловалась на головную боль. Предгорья действовали на неё, уроженку юга. Беатрис почему-то была взволнована и ёрзала на сиденье.
— С тобой всё в порядке? — спросила я, обеспокоенная состоянием подруги. — Ты очень бледная.
— А? Да, всё хорошо! — Беатрис вздрогнула и вытянулась. Моя хохотушка была совсем напугана. — Поскорее бы доехать. Ой, боги!.. Меня сейчас стошнит!
Она закрыла рот руками. Мы с Лейлой испуганно переглянулись. Подруга успела подставить ведро для таких случаев. Беатрис облегчилась. Она заплакала. Я спустилась к ней на пол и подала воды из фляги, погладила её спинку.
— Да что с тобой, милая? Всю дорогу ты сама не своя. Тебя укачало?
Беатрис потрясла головой. Медные встрёпанные волосы закачались. С недавних пор подруга перестала заплетать косы. Она всхлипнула. Лейла начала злиться.
— Беатрис, да скажи ты наконец! Как мы тебе поможем, если ты молчишь, как воды в рот набрала!
Я укоризненно взглянула на вспыльчивую подругу, но Лейла извиняться не собиралась. Беатрис вытерла лицо предложенным платком и выдавила, не поднимая глаз:
— Хорошо, скажу, — мне пришлось склониться ближе, чтобы услышать её. — Йорген.
— Йорген? — удивилась я. — И что с ним?
— Причём тут этот
