Решила твердо, что, если аппетит есть, жить можно. Главное – набраться сил, а потом уже начать осматриваться и придумывать лазейки. Женщины здесь послушны и смиренны, и от меня не ждут другого, скорее всего. Значит, не нужно показывать характер. Просто повторять за ними. Зря я заговорила с хозяйкой. Хотя, какая она хозяйка? Паразитка. В голову мне пришло еще одно название для этой особы, но я решила, что это на десерт.
Нас привели обратно в комнату, где еще четыре девушки замолчали в тот же миг, как мы вошли.
Присев на указанные нам места, которые оказались жесткими, хоть и выглядели как матрасы, мы начали осматриваться.
– Давно вы здесь? – спросила я сразу у всех. Глаза у девушек округлились. Одна из них прижала указательный палец к губам и зашипела. – Давно вы здесь? – повторила я шепотом.
– Уже много рундин, но мы не помним точно, - ответила та, что предостерегла меня громко говорить.
– Что это за место? Чем вы занимаетесь? – спросила я, делая вид, что не понимаю ничего.
– Это дом двух Лун. Самые богатые люди Алавии приезжают сюда, когда встречаются Луны, - посматривая на дверь, продолжала самая говорливая.
– Ты можешь ответить прямо? Что вы здесь делаете? – начала злиться я.
– Все, что нам скажет Фалея, - тихо ответила одна из тех, что молчали, и опустила голову.
– А в другие дни, когда Луны не сходятся? Что вы делаете в это время?
– Это время еще хуже, - в новом голосе, который я услышала от самой дальней девушки было то, что мне понравилось. В нем был вызов. Я посмотрела на нее, и она тоже подняла на меня глаза. – В простые дни Фалея продает нас всем подряд. Хоть и говорит, что у нее женщины только для патриолусов. Я Крита.
– Я Малисат, она Палия, - я указала на свою подругу, которая сидела сейчас недвижимо, слушала Криту и, скорее всего, примеряла будущую жизнь на себя.
– Вас вряд ли отдадут погонщикам диких лошадей, - с долей зависти продолжила Крита. Не говорите громко, не ругайтесь со слугами, они могут натереть ваши рубашки больной травой, и будете чесаться, как свиньи.
– Ты очень добра, Крита. Спасибо за подсказки, - промямлила я и прилегла, подставив под голову подушку. Спина благодарно расслабилась, и начало клонить в сон. От голода чуть поднывал желудок, но сон сейчас был мне нужнее.
Проснулась я от тихого перешёптывания. Вокруг было очень тихо, и разговор был понятен. Диалог прекращался, когда кто-то во сне кашлял или переставал сопеть. Говорила Крита. И говорила она не с девушками из комнаты. Я боялась повернуть голову, но глаза чуть открыла. Лунный свет, что лился из комнаты напротив хорошо освещал фигуру, стоящую лицом ко мне. Но только фигуру. Лица я не видела. Она была одета как служанка.
– Их не поставят две рундины, а потом начнутся ночи двух лун. Фалея продаст их так дорого, как сможет.
– Сколько девушек отвезут в пустыню? – голос Криты дрожал, и иногда выбивался из шепота.
– Пятерых. И через три рундины их сменят следующие пять, - ответила служанка.
– И меня отправят? – страх ее передавался мне, но я держалась, заставляя себя мыслить трезво.
– И тебя. Я не знаю только, сначала ты поедешь или потом, - мне вдруг показалось, что между ними есть какая-то связь. Крита похожа на европейку, только темные волосы дают понять, что она, как и все здесь, метиска.
– Карида, узнай, прошу тебя. Я не поеду в пустыню. Я скорее спрыгну с крыши, - эта уверенная в себе девочка вдруг сломалась. Что ей могло грозить такого, чтобы она захотела умереть?
– Нам не все говорят. Если слуга говорит с девушкой, ее бьют, а если повторит, тоже отправляют в пустыню, - прошептала Карида и двинулась к выходу.
Я какое-то время лежала неподвижно, но мой желудок очень громко дал понять, что терпеть больше не намерен.
– Где можно поесть, Крита, - прошептала я и услышала, как она перестала дышать.
– Ты не спала?
– Да, но тебе нечего бояться. Я не выдам тебя. Любой мечтает отсюда сбежать, - ответила я и, сев на своем месте, повернулась к ней. Она лежала, свернувшись калачиком прямо за моей спиной.
– Сбежать? Это нельзя, Мали, - голос ее теперь расслабился. Видимо, поверила мне сразу.
– А продавать людей можно?
– Да, это не самый дорогой товар. Ты должна это хорошо знать. Хиретки – лакомый кусочек для тех, кто торгует людьми. Сказали, что за вас Фалея отдала золотом, - с какой-то даже завистью рассказывала мне об этом Крита.
– Что за пустыня, и почему ты ее так боишься?
– Это грязный дом в песках. Там почти нет воды. Приходится выбирать – пить или мыться, но на грязную кожу ночами сползаются все твари пустыни и жалят, кусают, пьют твою кровь, - она рассказывала, а у меня волосы на затылке шевелились.
– Зачем там девушки?
– Там проходит большой путь между Алавией и Белией. Место, где есть пустыня не нужно оплачивать. Фалея не отдает ничего, что заработано там в казну королевства.
– Так ли это выгодно?
– Очень. Алавийцы не ходят в дома пустыни. Но ходят белийцы, потому что в Алавии для них очень дорого, и их привычки здесь не приветствуют. Там, в пустыне никто не защитит тебя. Если белиец замучает девушку, он должен оплатить ее стоимость, или сам переходит к ее хозяину, чтобы трудом рассчитаться за нее.
– Фалее зачем мужчины? Здесь только женщины. Какой смысл ей отдавать свой же товар на смерть?
– Белийцы работают здесь, Мали. И если ты встретишь в этом доме мужчину, это белиец. Кто-то уже отработал и ушел, но после каждого сезона приходят двое или даже четверо. Ты понимаешь, что это значит? Им запрещено трогать нас, но у меня мороз по спине от их взглядов. Они злее, чем дикие кошки.
– А как они живут в Белии?
– Как праведники, Мали. Там они чтут своего нового Бога. Не впускают на свои земли почти никого. Но Алавия рада их деньгам, поэтому они здесь, - Крита выдохнула и присела рядом со мной. – Идем, я найду для тебя еду. Хорошо, что ты такая.
– Какая?
– Такая, как я, а не как они, - она указала на мирно спящих соседок, среди которых сопела и Палия. Да, девушка смирилась со своей судьбой.
– Я тоже рада, что ты такая, как я, - улыбнулась я и схватилась за протянутую ладонь.
Глава 7
Мы очень тихо вышли во двор, куда вчера меня провожала служанка. Я автоматом посмотрела на ворота, которые вели на улицу, и увидела изнутри огромный навесной замок. Высота каменных стен на глаз – почти три метра. А с улицы под забором глубокая канава, это я рассмотрела, когда мы только пришли к дому. Даже если я найду что подставить с этой стороны, то спрыгнуть на ту сторону не получится. Ногу или руку сломаю точно, а больниц здесь, судя по всему, нет. Да и мой крик разбудит всю округу.
