вашего обещания не разглашать это, даже если мы почему-либо не договоримся. Разговор записывается, так что достаточно вашего слова.
— Обещаю, — коротко ответил Эрик и сделал пару глотков кофе из флотской кружки.
Камилла Далансон помолчала несколько секунд, затем спросила:
— Правда ли, что ваша подруга, Ханка Качмарек, генетически модифицирована?
— Знаете, Камилла, вообще-то мы оба — генмоды. Это обычное дело у аргонавтов.
— Э-э… извините, Эрик, а как модифицированы вы?
— Я применил к себе ген-векторик XZ-500UV, — сказал он, и затем, видя ее недоумение, пояснил, — это усиленный аналог ген-векторика XZ-004UV, известного как ксианзан, и применявшегося первой волной аргонавтов 6 лет назад. Иногда XZ-500UV называют ксианзан-эф… Судя по вашей реакции, вы слышали такой термин.
— Да, — она кивнула, — я слышала. Но ваша подруга модифицирована глубже, не так ли?
— Так, — подтвердил Эрик, — она участвовала в тестировании ген-векторика EYU.
— Значит, все точно, и ваша подруга — крокоан! — констатировала Камилла.
На этот раз в недоумении оказался журналист.
— Как-как вы назвали Ханку?
— Крокоан, — повторила содиректор Евро-Твин, — такая аббревиатура. Как ликан в кино-фэнтези. Ликан это от ликантроп, волк-человек, а крокоан это от крокодил-человек.
— Гм… Вообще-то ген-векторик EYU не имеет прямого отношения к крокодилу.
— Конечно, Эрик, я понимаю: крокоан это ненаучное выражение, но оно приживается в обыденном языке, как достаточно простое для средней аудитории масс-медиа. Я очень надеюсь, что вы и Ханка спокойно воспримете это слово, ведь оно не оскорбительное.
— Ладно, — сказал журналист, — а к чему этот разговор о генной модификации Ханки?
— Дело в том, — пояснила Камилла, — что в экспедиции к неопознанному межзвездному объекту Чубакка, будут астронавты тоже с глубокой генетической модификацией. Так полагают все эксперты, с которыми я общалась.
— Камилла, вы ведь не в публичном эфире сейчас. Запись нашего разговора, только для служебного пользования, так?
— Эрик, это что, какой-то намек?
— Это не намек, а предложение говорить прямо о таких вещах. Ведь мы оба понимаем: Чубакка это не какой-то неопознанный объект, а звездолет, построенный неизвестной цивилизацией, вероятно, чертовски давно, быть может, сотни веков назад.
Содиректор Евро-Твин машинально отвела взгляд, и ответила:
— Видимо, да, но пока Чубакка не исследован, лучше избегать скороспелых выводов.
— Ладно, Камилла, играйте в политкорректность, если хотите. Что дальше?
— Дальше суть работы. Ханка лучше, чем кто-либо, найдет общий язык с астронавтами, которые полетят на рандеву с Чубаккой. Голос крови и расы. Так полагают эксперты.
— Гм… Почему мне сейчас вспомнился Гитлер?
— Эрик, я уловила ваш черный юмор, но давайте попробуем избежать концентрации на негативных аспектах.
— Давайте. И пора бы перейти к сути дела.
— Да, разумеется. Суть в том, что для экранизации вашей книги выбран документально-игровой формат. Мы стремимся построить научно-популярный сериал, объективный и увлекательный, с яркими спецэффектами и привязкой к текущим событиям.
— Ладно. А где тут двойное дно?
— Вы о чем, Эрик?
— Камилла, вы ведь понимаете, о чем я.
— Ладно, — сказала содиректор после паузы, — социальная миссия сериала: предотвратить массовые панические настроения, возбуждаемые безответственными деятелями. Такие деятели спекулируют на внешнем сходстве Чубакки с фантастическим супероружием: Звездой Смерти из эпопеи Лукаса «Звездные войны».
Дождавшись, пока она договорит, Эрик трижды звонко хлопнул в ладоши.
— Превосходный монолог в стиле службы национальной безопасности. Проблема в том, Камилла, что я не буду сочинять агитки под видом сценария.
— И не надо, — спокойно ответила она, — ваша позиция знакома публике. Вы не сочиняете агитки под видом журналистики. Это очевидно из вашей книги, и это один из ключевых пунктов в PR-позиционировании сериала.
— Гм… А как же ваша задача: успокоить публику?
— Соответствие данной задаче, — сказала содиректор, — следует из вашей журналистской объективности. Ведь Чубакка действительно не оружие инопланетян.
— Почему вы так уверены, что Чубакка не оружие инопланетян? — спросил журналист.
— А-а… Эрик, вы что, допускаете возможность, что это оружие?
— Допускаю. Почему бы нет?
— Но Эрик, вы недавно сцепились с фанатами Лю Цысиня, выдвинув в пику их теории Темного леса — вашу шуточную теорию Крылатой коровы, не так ли?
— Все так. Но теория Крылатой коровы — не моя, не шуточная, и никак не противоречит наличию оружия у сверхцивилизаций.
Содиректор сделала удивленные глаза:
— Но вы ведь, споря с фанатами Лю Цысиня, доказывали, что тот милитаризм, который лежит в основе теории Темного леса, принципиально чужд любой сверхцивилизации!
— Вы-то сами смотрели запись этого спора? — поинтересовался Эрик.
— Мм… Вообще-то нет, я пользовалась аналитической запиской моего референта.
— Так, а трилогию Лю Цысиня вы читали?
— Мм… Знаете, мне просто не хватает времени на художественную литературу.
— Ясно, — журналист улыбнулся, — вероятно, ваш референт тоже не читал Лю Цысиня, а запись спора смотрел на перемотке, и не понял, о чем там шла речь.
— Так, Эрик, может, вы мне объясните?
— Камилла, зачем вам, при такой нехватке времени?
— Теперь, — ответила она, — оказалось, что это понимание важно для проекта.
Журналист негромко хмыкнул и хлебнул еще кофе.
— Ладно, попробую изложить суть темы. В трилогии Лю Цысиня объявлены две аксиомы космических цивилизаций. Первая: что цивилизации делают все, чтобы обеспечить свое выживание. Вторая: что цивилизации растут, но объем ресурсов в галактике ограничен. Отсюда вывод: цивилизация-А, это угроза для цивилизации-Б при любых А и Б. Ведь А стремится для своего роста занять планеты, которые могла бы занять Б. Значит, любая цивилизация будет стараться первой обнаружить другие цивилизации и уничтожить их методом первого удара. И любая цивилизация станет скрывать свое существование от других цивилизаций, чтобы не быть обнаруженной и уничтоженной. Так Лю Цысинь объясняет парадокс Ферми — молчание Вселенной. Галактика по Лю Цисиню, это такой Темный лес, где каждая цивилизация это и охотник и потенциальная жертва.
— Звучит пугающе логично, — заметила Камилла.
— Логично, если считать, что галактика похожа на китайский мегаполис, а космические цивилизации — на воровские шайки, делящие улицы, как промысловые территории.
Содиректор покачала головой и предложила свою аналогию:
— Или монархии времен Великих Географических открытий. Первичная колониальная дележка мира.
— Не вижу большой разницы, — сказал он, — в обоих случаях, это просто ворье, которое неспособно что-либо создавать. Никакого сходства с космическими цивилизациями в галактике диаметром сто тысяч световых лет, содержащей полтриллиона звезд. А если считать еще полсотни галактик-спутников… Это непохоже на здешнюю цивилизацию проголодавшихся обезьян, которые лишь недавно слезли с пальмы и стали бродить по поверхности планеты в поисках недостаточно охраняемых банановых плантаций.
— Разницы никогда нет, — отозвалась Камилла, — ведь ресурсы всегда ограничены. Урок истории: мотив первобытных войн за контроль над пастбищами антилоп, и войн нового времени за контроль за нефтегазовыми месторождениями — одинаков по сути.
— Ох уж эти никогда и всегда, — журналист улыбнулся, — суетливое крохоборство, как
