пропуск — брелок в виде совы. Такой город был всего в нескольких часах пути отсюда. Именно город, а не очередная населённая деревушка. Население там измерялось тысячами. Если что-то делать, то именно там — и населения побольше, чтобы товар сбывать, и скупщика краденого типа Талера.
Забрав всего сто пятьдесят лир я двинулся обратно в трактир.
Эшли продолжала спать под действием сонного зелья. Я аккуратно капнул ещё пару капель на ватку и дал ей вдохнуть — важно не переборщить с количеством — слишком много снотворного — верная смерть.
Теперь можно поупражняться в целительской магии. Активировав магическое зрение я начал разглядывать каналы девушки. Хоть Эшли не была одарённой, но по её каналам слабо циркулировала синергия, а на месте первой чакры тлела маленькая искра. Повернув голову девушки на бок, чтобы она не задохнулась я начал разглядывать её шрам. Шрам хоть и выглядел жутким и старым, но почти по всей свой площади имел нити синергии — видно шрам был получен давно, нити идущие к коже от каналов под ним выгорели, но с годами мало по малу снова восстановились.
Очень хорошо — мне же будет легче работать.
Я аккуратно замерил пульс девушки и стараясь попадать в такт с ним начал создавать пульсацию, посылая синергию в нити. Получилось только с пятого раза — оказалось попадать в такт чужого пульса гораздо сложнее, особенно микроскопическими импульсами. Подстроившись в такт биению, и удерживая концентрацию, я продолжил лечение. Несколько минут подряд ничего не происходило. Не произошло и через десять минут, а пот через пятнадцать минут кожа начала меняться. Ободрённый этим эффектом я чуть не сбил концентрацию, но затем продолжил лечение. Кожа начала исцеляться на глазах.
Я закончил лечение только через несколько часов, когда за окном была глубокая ночь. Такое тяжёлое упражнение вымотало меня. После этого я поспешно разделся и лёг спать.
* * *
Когда я проснулся, Эшли ещё спала, а от старого шрама не осталось и следа. Кожа была чистой и совершенно здоровой. Не знаю, что там произошло между этими двумя, но теперь она точно сможет начать новую жизнь. Оставив записку, и отсчитав сто лир я спустился вниз.
— Бывай Яков.
— Уже уходите ваша милость? — повернул голову трактирщик.
— Да.
— И комнату продлевать не будете?
— Ага.
— Ну, бывайте ваша милость.
У Якова я взял подменного коня, на котором приехал какой-то гонец из трактира в паре часов езды отсюда. Сейчас скакун был уже чист, сыт и свеж и можно было ехать на нём обратно, чтобы сдать его. Удобная система. Положив свои вещи в седельную сумку я поскакал из такой необычной и бывшей для меня полезной деревеньки.
Через час я заметил, как меня нагоняет какой-то всадник. Неужели отец или мачеха направили погоню? Поздновато они. Юстаса я побил ещё три дня назад — тогда и следовало меня преследовать. Из оружия у меня только стилет и сонное зелье — для более серьёзных вещей нужны другие реагенты, которых нет. Всадник приблизился, и стало видно, что это Эшли. Девушка оделась в мужские штаны и практичную дорожную одежду, которая выглядела достаточно богато и подгоняла коня.
Поравнявшись со мной, она наградила меня особым взглядом, а потом просто и без обиняков ткнула пальцем в рёбра.
— Ау!
— Я тебе говорила, что ты дурак?!
— Нет.
— Так вот теперь говорю — знал бы ты, как я хочу дать тебе по шее! Какого хрена ты меня не разбудил?!
— Что?!
Эшли смерила меня оценивающим взглядом, а затем с силой ударила кулаком в живот. Я согнулся и закашлялся, а она обняла меня за плечи и нежно шепнула в ухо:
— Спасибо.
После чего дала мне отдышаться и последовал долгий поцелуй.
— Спасибо, — теперь уже смущённо улыбнулся я.
— Тебе спасибо, — улыбнулась девушка, снова целуя меня и нежно потёрла щёку, где был шрам.
Надо сказать, что я не писал ей о том, что лечил её, но похоже она всё поняла.
— А чего будить-то не стал? Боялся, что буянить буду? Неа, не буду.
— Ну, я думал, что мы были в ссоре, и ты до сих пор на меня злишься. Поэтому сделал всё, что мог и уехал.
Эшли снова смерила меня взглядом.
— Дурак. Такой же, как и в детстве. Чего так смотришь? Мы в детстве часто играли вместе, а потом нам запретили, и мы больше не виделись. Поэтому ты и не узнал меня, когда увидел. А я сразу узнала, ну и психанула — пошла, высказать всё, что думаю.
— А твой шрам?
— А вообще никак ни с чем не связан — я его получила примерно в пятнадцать лет. Мы тогда уже не общались лет семь или восемь, наверное.
Глядя на моё вытянувшееся лицо Эшли засмеялась.
— Видел бы ты сейчас себя со стороны. Даже здорово, что ты остался таким как в детстве, а то понараспускали о тебе слухов будто ты стал совсем отвратительным, и вообще. Кстати, не знаю что ты сделал ночью с моим лицом, но спасибо, я уж думала на всю жизнь такой останусь.
Моей щеки снова коснулся поцелуй. Я разомлел.
— А зачем сорвалась с места? Ты теперь красивая девушка, с приданым — завидная невеста.
Эшли снова посмотрела на меня с каким-то гневом и припечатала:
— Дурак.
Некоторое время мы ехали молча.
— Чем планируешь заниматься дальше?
— Поеду с тобой, — пожала плечами девушка. — Аристократам вообще не по статусу путешествовать в одиночку, а тебя с твоей наивностью ещё и облапошить попытаются.
— Эшли, я больше не аристократ.
— Тем более. Ещё один солидный повод. Как у тебя теперь фамилия?
— Фалькон.
— Браслет покажешь?
— У меня нет браслета. Только перстень.
Эшли посмотрела на меня как на идиота.
— Так, и как ты фамилию брал?
— Матери.
— Ян, ты точно дурак!
Объясняя коротко — то что я с дуру решил, что больше не отношусь к аристократам было большой глупостью — моя мать была аристократка, а я по сути взял её фамилию. С чего я вообще решил, что после этого не являюсь аристо? Действительно — идиот. Сейчас скорее единственный аристократ угасшего рода, который прервался после смерти моей матери, и то, если отец вычеркнул меня из нашего генеалогического древа. По гербу, серии и номеру на моём новом аналоге паспорта можно было увидеть, что я аристократ угасшего рода, и состою в родстве с другим родом — значит, отец пока меня ещё ниоткуда не вычеркнул. Эшли
