Книга Разрушь меня - Слава Соло

позволяя его рукам остаться на мне, и киваю, улыбаясь. Говорить здесь не получится – слишком громко, поэтому я продолжаю танцевать, а Олег пытается подстроиться под мои движения. Выходит откровенно плохо, поэтому я больше делаю упор на повороты и вращения.

– Пойдем покурим? – опять кричит он.

Я вопросительно оглядываюсь в сторону Юли, и вижу её с каким-то парнем, знакомым, судя по короткой дистанции между ними. Указываю в сторону выхода и прикладываю два пальца к губам. Юля отрицательно качает головой, давая мне понять, что будет ждать меня на танцполе.

– Ты всё-таки приехала! – восторженный тон Олега говорит о том, что он явно рад меня видеть.

– Да, провернули одну хитрость, – веселюсь я.

Мы уже вышли к лестнице, где чуть стихший шум позволяет нам хотя бы разговаривать.

Облокачиваюсь на зеленую стену в самом уголке, а он подходит ко мне практически вплотную, чтобы не мешать толпе курсировать в сторону выхода и обратно. Вальяжно засовывает в рот сигарету и подкуривает, смотря на меня чуть с прищуром.

И всё-таки в нем что-то есть. То, как он смотрит на меня…

– Ты нравишься мне, – просто произносит Олег, пуская моё неискушенное сердце в пляс.

Туплю глаза и улыбаюсь, но он поднимает моё лицо вверх, к себе.

– Что-нибудь ответишь?

– Я… Не знаю, что говорят в таких случаях, – виновато произношу я.

Олег тихо смеётся своим смехом с хрипотцой:

– Я тебя обожаю, Лиз. Ты не похожа ни на кого из тех, кого я знаю.

Случайный прохожий задевает его спину, и от этого толчка Олег становится ко мне совсем вплотную, вот только кажется не собирается опять увеличивать расстояние.

Я чувствую его дыхание на своих волосах, и его близость меня волнует.

По-хорошему бы оттолкнуть его, вот только во мне проснулся какой-то азарт.

Парочки вокруг целуются и от этого всеобщего помешательства, лета, музыки, у меня кружится голова.

Губы Олега совсем близко и они тихо шепчут:

– А я нравлюсь тебе, Лиза?

У меня нет сил отвечать ему, предвкушение чего-то неотвратимого парализовало мои мышцы, я даже не могу смотреть ему в глаза, только судорожно вдыхаю воздух, его парфюм, и кажется, готова потерять сознание.

Неуверенно киваю и не успеваю ничего сделать, потому что Олег резким движением прижимает меня к стене и впивается в мои губы.

Теперь я уже и правда задыхаюсь, зарываюсь пальцами в его волосы и чувствую как он слегка приподнимает меня над землей.

Я и правда парю, это то, чего я хотела, но почему-то дурман проходит слишком быстро.

Вопрос «какого черта я делаю?» приходит на ум быстрее, чем заканчивается наш поцелуй, прерванный возгласом:

– Ого! А Олег-то молодец!

На секунду я боюсь повернуть голову, и сердце стучит в груди теперь уже от страха. Правда, меня быстро отпускает, когда я вижу перед собой Пашу Мусора.

– Давай, проходим, не задерживаемся, – смеется Олег, продолжая обнимать меня обеими руками.

– Мы на улице стояли, думали ты тоже придешь, – это говорит парень стоящий за Пашей, теперь я узнаю его, он тоже был на школе.

– У меня были дела поважнее, – хмыкает Олег.

А я перестаю следить за их диалогом, недоброе предчувствие заставляет мой взгляд опуститься ниже, в пролет, туда где стоят ребята из Ласточкино.

И точно, кто ищет, тот найдет. На нижней лестнице, облокотившись на стену и сложив руки на груди, меня буравит взглядом Матвей с недоброй усмешкой. Вид на нас ему открывается просто шикарный, поэтому сомнений в том, видел ли он, у меня не остается.

Ещё несколько мгновений он смотрит на меня, словно на что-то решаясь, прежде чем подмигнуть мне на прощание и направиться вниз.

– Эй! – кричит Паша. – Матвей, ты куда?

– Сваливаю.

Глава 5. Такая любовь

Наши отношения с Олегом начались слишком внезапно даже для меня самой. За две недели, все в деревне уже знали, что мы с ним «гуляем», как они выражались.

Я честно пыталась разобраться в своих чувствах, но не могла, у меня просто не было свободных минут, чтобы задуматься об этом.

Отношения с мамой вошли в какую-то странную фазу. Она вроде бы перестала мочалить мои мозги, видимо, папа с ней поговорил, ну или произошел какой-то сдвиг в её голове под воздействием моих молитв. В любом случае, она не просто перестала меня терроризировать, – мы вообще практически перестали общаться, ограничиваясь «добрым утром», «я пошла гулять с Юлей» и «хорошо».

Признаться, это не сильно меня беспокоило. Гораздо больше меня занимало то, сколько продлится моя подобная свобода действий. А закончиться она могла в любой момент, поэтому и неслась в своей новой жизни я на полных скоростях, стараясь не упустить ничего.

Я сильно преуспела, «ночевки» у Юли вошли в практически ежедневную привычку, вот только спали мы днем, все ночи напролет проводя то с ребятами на озере, то в «Созвездии», то в свободных домах друзей, которые покинули родители в летний сезон, навещая каких-нибудь родственников.

Олег уже не стесняясь, по-хозяйски обнимал меня, я сидела у него на коленях, впервые пробуя все сорта алкоголя и даже делая сигаретные затяжки. Мы выходили на улицу покурить и не отлипали друг друга. По факту, я ничего о нем и не знала, кроме того, что он учится в местной «шараге», как они её называли, и подрабатывает где-то охранником. Времени на разговоры не оставалось, мы были слишком поглощены страстью и безумием, которое охватило нас. Поцелуи были в большем приоритете, чем слова. Я понимала, что Олег хочет большего, зайти дальше, но пока не осмеливалась. Какой-то участок моей души оставался незатронутым им. И именно этот участок отвечал за полную потерю контроля.

Матвей же просто пропал.

Я не хотела говорить о нем, но в то же время и не могла прекратить вскользь задавать про него вопросы. Не много и не мало, ровно столько, чтобы это не казалось подозрительным.

Штука заключалась в том, что он был самым скрытным персонажем в Ласточкино, показания всех моих свидетелей путались даже относительно места его работы. Кто-то говорил, что он держит собственный автосервис, где-то я слышала, что продуктовый магазин, а кто-то откровенно высказывал предположение о том, что Матвей занимается нелегалом и связался с плохими ребятами.

Если по началу я жадно ловила каждую крупицу информации, то потом махнула рукой – поняла, что правду мне мог сказать только сам Матвей, а он, судя по всему, таким желанием не горел.

Все мои доносчики сходились только в одном: все как один заявляли, что