свободы, способный поддержать идеи самого Фридриха; помочь критически оценить литературные сочинения. Его первое письмо к этому великому человеку было полно цветистых выражений признательности, сравнений с Корнелем, конечно, в пользу Вольтера. Фридрих писал, что он помогает миру идти к нравственности, добродетели и истинной славе. Фридрих не жалел лести — «vos poésies… sont ип cours de morale оú l’оп apprend à penser et à agir»[30]. Вольтеру это было в высшей степени приятно. Он с особым вниманием отнесся к этому письму, ведь к тому времени он уже испортил отношения не с одним высокопоставленным лицом — включая регента Франции, герцога Орлеанского, и герцога Ришелье. Вольтер решил, что нашел нового покровителя: молодой поклонник не без литературного вкуса и способностей, который станет правящим сувереном с толстым кошельком. Он посвятил «Заиру» Фолкнеру, который принимал его в своем доме в Уэпдсворте в 1727 году во время его английского изгнания, но позже он назвал великодушного Фолкнера «простым торговцем», обычным предпринимателем, и теперь искал возможность посвятить новую работу «носителю высокого ума», кронпринцу Пруссии.
Пруссия, полагал Вольтер, является далекой северной безграмотной страной, но там можно было бы кое-что получить. Он отправил Фридриху длинное и содержательное письмо, в котором в стихотворной форме отдавал должное тому, чья мудрость и таланты наверняка сделают его «Соломоном Севера». Их первая встреча произойдет только через четыре года, но связь была установлена. В письмах они, казалось, соревновались в комплиментах. Фридрих направил Вольтеру собственные стихи, в которых называл себя «votre trés parfaitement affectionné ami»[31]. Они, вежливо отвечал Вольтер, «dignes de leur auteur»[32]. Принц и философ жаловались на невежество, предрассудки и фанатизм, правящие миром. Поскольку Фридрих не мог посетить Сирей, он время от времени передавал послания с одним из своих приближенных, при котором всегда было рекомендательное письмо. Одного из них, фон Кайзер-лингка, «Моп сher Cesarion», как его звали в «Баярдской группе», Фридрих сравнивал с Плутархом. Он привез Вольтеру портрет кронпринца.
Все шло к общему удовольствию. Фридрих работал над первой большой книгой, «Анти-Макиавелли», и ему было приятно получить комментарии от первого мудреца Европы. Вольтер писал о рифме, выразительности, благозвучии и правописании. Между ними шел обмен мнениями по вопросам естественных наук, метафизики, об античных философах. Учиться у такого наставника для Фридриха было полезно, ведь, несмотря на патоку и искусственность, в переписке с Вольтером было много интересного и поучительного. «Се n’est pas ип homme quifait le travailprodigieuse qu’on attribue à M. de Voltaire»[33], — писал ему Фридрих в феврале 1739 года и продолжал в том духе, что в Сирее существует целая академия мировой элиты — Ньютон, Корнель, Катулл, Фукидид. «Труд этой академии должен быть опубликован под именем Вольтера».
Первые литературные работы Фридриха, включая «Анти-Макиавелли», касались обязанностей правительства, философии, которая должна поощрять деятельность монархов и вести к счастью, процветанию и свободе народов. Его работы, их предмет и направленность, как и факт переписки с Вольтером и другими мыслителями, стали широко известны среди философов в Европе; авторитет короля-философа будущей либеральной эпохи стал расти. Всей Европе был известен характер короля Пруссии Фридриха Вильгельма; не были секретом и прежние страдания кронпринца. Теперь этот погруженный в размышления, чувствительный будущий суверен потенциально мощного североевропейского государства выказывает приверженность к обновлению, к идеям Просвещения и становится их спонсором. Вольтер писал ему, что «монарх с такими идеями способен вернуть золотой век своему государству», Фридрих не только излагал свои мысли в общих философских категориях, но и держал мудреца из Сирея в курсе ситуации в Пруссии. И чем больше он узнавал от него, тем начинал глубже осознавать прежде не замеченные достоинства правления отца, признаваясь Вольтеру, что «нашел нечто героическое в великодушии и энергии короля», хотя и чувствовал себя опустошенным в связи с обнаруженными отдельными свидетельствами нищеты. «Если примерно к новому году король не откроет амбары, половина людей умрет от голода!» — говорил он Грумбкову в октябре 1735 года. Два последних урожая были плохими.
Помимо всего прочего, Фридриха не оставляла надежда убедить Вольтера посетить его в Рейнсберге, где его портрет висел на почетном месте. Однако раздумья принца и литературное творчество в то время были сфокусированы не только на общих предметах, политической философии, уровне культуры, но и на обязанностях монарха. Пока Фридрих вел переписку с лучшими умами Европы, пока неутомимо писал и надеялся отточить литературные способности, которые привели бы в восхищение понимающих людей, он также непрерывно работал над подготовкой своего полка, над практическим изучением военной профессии.
Фридрих уже демонстрировал небывалую приверженность долгу, ту решимость попять каждый аспект проблемы или задачи, которые отмечали всю его жизнь. Он проявлял личный интерес, обучая вновь набранных рекрутов, «кантонистов», выражая заботу, демонстрируя знания в непростой пауке подготовки молодого солдата. Фридрих понимал, насколько важно сочетать расторопность с механическими навыками — последние необходимы при обращении с прекрасным кремневым мушкетом, первая — для правильной подготовки, поскольку в то время от линии строя могла зависеть эффективность действий подразделения; группа людей, чье умение двигаться сомкнутым строем безупречно, при ведении огня или в атаке достигает эффекта усиления мощи, что можно сравнить с машиной. Став королем, он немедленно отменил телесные наказания за исключением особых случаев. Фридрих понял также, что требуется сочетание абсолютного повиновения с доверием между военнослужащими. Рекруты попадали под первоначальную опеку старшего, хорошо подготовленного солдата, который воспитывал примером, делился собственным опытом, применяя также и силу.
Не меньше усилий Фридрих прилагал, занимаясь самообразованием. Он внимательно изучал военный опыт предшественников, правителей Пруссии, их достижения, проблемы и неудачи и причины этого. Недалеко от Рейнсберга и Нёйруппипа находилось поле битвы при Фербеллине, и Фридрих совершил туда не одну поездку. Он нашел старика, помнившего это сражение и рассказывавшего о нем. В Нёйруппине кронпринц обучал свой полк с великим тщанием.
Он уже видел реальный бой и солдат под огнем. Это произошло почти в самом начале рейпсбергского периода жизни Фридриха, счастливого времени между прощением отца и его смертью. В 1733 году Пруссия вновь на короткое время оказалась в состоянии войны. Спор, как часто бывало, возник из-за польской короны. Король Польши умер, и Франция выступила в поддержку кандидатуры свекра Людовика XV — Станислава Лещинского, который какое-то время уже занимал этот престол, но лишился его. Император же Карл VI защищал права курфюрста Саксонского, сына Августа Сильного. Имперская армия под предводительством ветерана, принца Евгения Савойского, встретилась с французами на Рейне, поскольку оказалось, что вопрос невозможно разрешить путем переговоров. Пруссия, входящая в состав империи, поставила
