‒ Иногда наша судьба сама выбирает горную тропу. Знаешь, почему я выбрал именно тебя?
И что-то в его тоне мне показалось странным. Голос Регьярда сделался низким, он наклонился ко мне так близко, что его дыхание согрела мою щеку.
‒ Ты одна единственная среди других пленников шла на смерть.
‒ Что…
‒ Да, ‒ он наклонился еще ближе и зашептал мне прямо в ухо, ‒ кто-то смирился со своей участью пленника, кто-то собирался бороться до последнего ‒ все это виделось в лицах людей, шедших за своими поработителями. И только ты решила умереть ‒ это было написано на твоем лице, виделось в твоих глазах.
От его дыхания по коже разбежались мурашки, от рук, обнявших меня за плечи, разошлись волны тепла по телу. Что со мною происходит? Что он вообще творит? Этот мужчина, которого я совсем не знаю, но который за пару дней присутствия в моей жизни сумел так взволновать. Не только поступками, но и словами.
‒ Если бы тебя так тянуло к возлюбленному или будь у тебя столь заветный дом, ты бы не мечтала о скорой смерти. Горы предназначены дарить свободу, а не смерть.
Горячие мужские руки коснулись моей шеи, а меня как будто опалило жаром. Губы Регьярда оказались на щеке.
‒ Так вот, Вилия ‒ чистая река, в один момент я решил для себя ‒ мне совсем не хочется, чтобы ты умирала. Более того, я все сделаю, чтобы тебе понравилась жизнь, покажу целый мир… научу тебя любить по-настоящему…
Дыхание его опалило ресницы, холодные крылья носа коснулись щеки. Я не успела отпрянуть или не нашла в себе сил. Поцелуй… первый, жаркий. Такой невероятно сладкий. Регьярд, казалось, свел меня с ума, усыпил мое сознание. Но от чего-то было удивительно легко, будто бы меня подняло облако и несло в неведомую даль.
Кем ты станешь для меня, Регьярд, жизнью или погибелью? Я ведь совсем тебя не знаю…
‒ Что ты со мной делаешь? ‒ потрясенно прошептала я, переведя дыхание после поцелуя.
‒ Обнимаю, ‒ он улыбался, хоть я этого не видела, но чувствовала. И он, правда, меня обнимал, гладил по спине, успокаивая, как будто чувствовал, что мое сердце, словно сумасшедшее, бьётся в груди попавшейся в клетку птицей.
‒ Ты такая хрупкая и нежная, ‒ Регьярд снова поцеловал меня, на этот раз в висок, ‒ тебя просто хочется защищать и оберегать.
‒ Никогда не отличалась внушительным телосложением, ‒ грустно вздохнула я.
‒ Нет, ‒ промолвил владетель и поцеловал мои волосы, ‒ дело не в телосложении. Можно быть большим и мощным с виду, но слабым и трусливым внутри, а можно обладать огромной силой духа, но при этом не иметь ни роста, ни мощи в руках. Я много где бывал и повидал всякого. Люди очень разные, Вилия, ты даже не представляешь порой, на сколько они могут быть разными: от минуты к минуте, от улыбки на лице, до оскала в сердце.
Может и не представляю, за пределами Смежных земель я никогда не бывала раньше, да и за пределы дома Гилы выезжала не часто, разве что на праздники к моему отцу, где улыбчивые помещики услужливо лебезили и натужно хохотали за, ломившимися от яств, столами. Мой мир был очень ограничен, не спорю. Людей я тоже знала не очень хорошо ‒ гостям тётка нас с Силен старалась лишний раз не показывать, а мы и не спорили. Бражничество и хозяйственные тяжбы не подходили в качестве уроков воспитания и этикета.
Я очень плохо знала мир и людей, от того и было страшно. Смогу ли я уверенно идти по тонкой ниточке своей судьбы над бездонной пропастью людской жестокости и безразличия?
‒ Ничего не бойся! ‒ Регьярд отстранился, только чтобы посмотреть мне в глаза. ‒ Доверься мне. Я тебя не обижу, просто дай нам время поближе узнать друг друга. Для меня это очень важно!
‒ Регьярд, пойми, я не набиваю себе цену, ‒ честно призналась я, ‒ но и быть твоей любовницей не хочу…
‒ Я бы никогда не привел тебя в свой дом любовницей, поэтому и говорю, просто доверься мне.
Наши лбы соприкоснулись, мужчина смотрел мне прямо в глаза. Внутри все колотилось от переживаний, а внутренний голос молчал или я его просто не слышала за шумом бушующей крови в ушах. Я только чувствовала… Мне вдруг захотелось выдохнуть саму себя, выскользнуть прочь от этого прикосновения тонким духом, и, одновременно, истаять податливой свечкой в его ладонях. Кто я сейчас, кем я хочу быть и кем я была до этого мгновения?
‒ Все будет хорошо! ‒ его руки гладят меня по волосам. ‒ Вот увидишь.
В то, что все будет хорошо не верилось. Осознание пришло очень неожиданно, видимо, под воздействием бури чувств, что пробудил во мне владетель Гримхайла, мне открылась своими острыми льдистыми гранями истина.
‒ Я боюсь, что у тебя могут быть проблемы, сосредоточием которых суждено быть мне.
‒ Жизнь вообще одна сплошная проблема! ‒ в голосе Регьярда звучала горечь. ‒ Сам факт моего рождения ‒ уже проблема.
‒ О чем ты?
Было видно, что эта тема ему неприятна, но, казалось, что продолжать мужчине совсем не хочется.
‒ Ни о чем, ‒ Регьярд окончательно отстранился, ‒ просто верь мне.
‒ Я верю, но…
‒ Вот и хорошо!
Быстрый поцелуй в лоб и уже удаляющаяся фигура мужчины. Та же широкая прямая спина незнакомца и чужака. Вот и поговорили.
‒ Регьярд! ‒ не могла я не окликнуть этого самоуверенного гордеца.
Он обернулся, к счастью.
‒ Не будь так самонадеян! Ничего не бывает просто и легко.
‒ Я знаю! Но ты уже есть у меня, а значит я не один. Вместе у нас получится справится.
С этими словами владетель покинул сад.
Ну и ну! Кажется, я попалась в сети Регьярда. Так и не успела сказать ему о том, кто я. Не уговорила отпустить домой. Вот что за слабохарактерная девица?! Неужели глубоко внутри, я и правда хотела остаться здесь? Руки владетеля теплы и ласковы, слова приятны, а поцелуи сладки ‒ мне так не хватало этого тепла дома. А здесь столько всего дарит один единственный мужчина. Песня соловья в неволе безрадостна, от чего же моё сердце заливается, как птаха на вольном ветру?
Что же делать?
‒ Вот ты где!
Я подскочила от неожиданности. Ошана выпорхнула из-за кривого ствола орехового дерева совсем рядом со мной, как будто из-под земли выскочила.
‒ Не хочешь ли тут все осмотреть? В конце концов, это мне брат поручил заботу о тебе, поэтому надо выполнять, иначе он будет не доволен.
‒ Ну, если гнев твоего брата такой же неминуемый, как его гостеприимство…
Вот уж эта сестринская исполнительность. Не очень улыбалось идти с ней, но и отказом не хотелось обижать Ошану.
