Она встала и, не оглядываясь, быстро пошла, потом побежала.
— Катя! Постой, меня подожди! — Сергей, ускоряя шаг, пустился вдогонку.
Вася задумчиво посмотрел им вслед, присел на лапки, распушил перья и сунул голову под крыло.
Здание балетной школы называли Мун Холл из-за желтоватого цвета мрамора, которым были облицованы стены. Вероятно, более поздняя постройка ничем не напоминала мрачноватый средневековый замок Адриана, она вообще не принадлежала ни к какому определенному архитектурному стилю, но была красива. Центральное здание под круглым куполом, с колоннадой, от которой широкими объятиями раскрывались два крыла. К главному входу вела парадная лестница, а к крыльям — пологие пандусы. Окна арками, крытая галерея с колоннами. Сергею хотелось посмотреть, что же там внутри, какая она, эта балетная школа Виктории.
На фасаде он почему-то ожидал увидеть черный тюльпан. Но ничего такого там не было. Внутри Сергея поразило сходство с балетными залами Академии Вагановой, сначала он решил — случайное, может, ему просто хочется так видеть. Но Сергей шел по коридору второго этажа и все больше узнавал. Нет! Не случайно, здесь намеренно и скрупулезно было воспроизведено все, что составляло особенность первой балетной школы России, вплоть до паркетного пола с уклоном, как сцена в Мариинском театре.
Сергей зашел в один пустой класс, в другой. Да, это те самые стены, окна, зеркала, станки. Что это, желание вернуть прошлое? Ностальгия или эпатаж? Да какая разница, важно, что он здесь и это не сон. Из дальнего класса доносилась музыка, Сергей пошел туда, приоткрыл дверь и смотрел.
У станков занимались девочки среднего класса, урок вела Виктуся. По десятилетиями отработанной методике, четко и правильно. Сергей залюбовался на еще не оформившиеся, но уже балетные фигурки. На руки, ноги, подъемы и кисти, на певучую пластику поз, выворотность, растяжку.
Когда девочки закончили прыжки и сошли с позиции, Сергей вошел в класс. Он смутил их своим появлением, а Викторию обрадовал. Катя тоже была тут, она сидела у окна, девочки стайкой окружили ее в перерыве, переглядывались, перешептывались.
— Сережа, хорошо, что ты нас нашел, проходи, посмотри, какие мы.
— Я услышал… — Сергей с тревогой смотрел на Кэтрин, как отразился на ней их странный разговор, но Катя была непроницаема, как в первый день их знакомства, ушла в себя и существовала параллельно окружающему миру.
В танце это исчезало, она освобождалась, становилась мягкой и нежной.
— В пять часов придут к нам приглашенные, попробуем финал первого акта развести, — сказала Виктория, — а пока продолжим урок. — Она хлопнула в ладоши. — Девочки, встали! Rond de jambe par terre.
Стайка воспитанниц в черных купальниках и белых юбочках распалась, девочки побежали к станку.
Урок шел своим чередом, Сергей окунулся в любимую и позабытую атмосферу академического балетного класса. У девочек все это овеяно еще большим ореолом таинственности, чем у мальчиков. Им слишком хорошо уже известно, что главным ключом в легкий воздушный мир танца остается тяжкий труд.
Сергей помнил свое удивление при открытии жестокой истины: то, что радовало взгляды, давалось болью и потом, слезами усталости, постоянным перебарыванием себя. К нему это пришло в первый же год обучения в Академии. С другой стороны, поражало чудесное ощущение владения телом, балетной техникой — это он познал гораздо позже. У девочек Вики подобное только началось. Руки и ноги, вышколенные каждодневным экзерсисом, не путались, а помогали маленьким танцовщицам. Уже готово было проявиться за техникой нечто другое — внятная танцевальная речь. И Сергей узнавал в каждой из девочек Виктусю. В большей или меньшей степени все воспитанницы Виктории имели что-то общее, взятое от нее.
Присутствие Сергея, которого Виктория представила как своего партнера, заставило девочек подтянуться. Они старались показать умение, волновались. Это было так мило, Кэтрин и Сергей улыбались друг другу с пониманием. Экзерсис на время сгладил тревогу, порожденную разговором у пруда.
По окончании урока девочки не ушли в раздевалку, они сели у стены на ковер и приготовились смотреть на разминку Кэтрин и Сергея. Виктория им разрешила.
— Может, пока пройдем от начала? Или после шпаги, — предложила Кэтрин.
— Стасик придет только к пяти, — сказала Вика.
— А мы без музыки. — Кэтрин не терпелось начать, Сергей тоже хотел попробовать сцену, которая никак не выходила в Петербурге. Они взяли раньше, с того момента, как у Жизель защемило сердце от танцев.
Вика смотрела, она даже не напевала мелодию и ничего не говорила. Музыка звучала у Кати и Сергея внутри, отражалась на их лицах, в красноречии взглядов, в жестах. В неуловимом магическом воздействии, которое оказывает друг на друга «истинная пара», тоже угадывалась внутренняя мелодия. Диалог Альберта и Жизели в полной тишине, только под легкий стук пуантов, был красив и тревожен.
Викторию он восхитил, а девочек напугал, они жались друг к дружке, не понимая, как можно слышать музыку, которой нет, и танцевать под нее.
К счастью, Станислав пришел раньше и положил конец этому мистическому действу.
Глава 5
Виллиса
Волосы Кэтрин пахли лилиями, травами, что растут на берегу. Они были такими же шелковистыми и мягкими и так же быстро отрастали, но она снова и снова подкрашивала их, оставаясь брюнеткой.
Ее тело, руки сохраняли запах геля «Черная орхидея», она мылась только им, Сергей мог бы с закрытыми глазами найти ее по запаху. На репетициях они подолгу бывали так близко, что ощущали тепло, холод, боль синхронно, будто соединялись, срастались. Последние недели Сергей и Кэтрин расходились только на сон, да и то неохотно. Она поднималась в комнаты, а он отправлялся в свой домик для гостей. Но бывало, что и не уходил, они подолгу болтали после ужина в гостиной, устроившись на большом кожаном диване, или валялись на медвежьей шкуре перед камином, смотрели книги, фото. Случалось, так и засыпали, Виктуся приходила, накрывала их пледами. Все время они были вместе, если не репетировали, то говорили, слушали музыку, гуляли. Иногда уезжали в город и бродили по мостам и улицам без набережных. Посещали музеи, глазели на витрины и уличных музыкантов, сидели в кафе.
Со стороны можно было принять их за туристов, но Кэтрин и Сергея мало трогали красоты Лейдена. Вживание в образы Жизели и Альберта не прекращалось ни днем ни ночью, танцовщики были словно одержимы судьбой своих героев. Это и пугало, и затягивало — Кэтрин и Сергей переставали быть собой, они, как на сцене, играли жизнь от чужого лица. Такие игры неизменно сближали, ведь между Жизелью и Альбертом была любовь.
Любовь… Запах черной орхидеи и лилий… Жизель.
Сергей и сам себе не признавался, что в нем растет страх. Предпочитая ночевку на полу в гостиной, Сергей пытался избавиться от неприятного холодка, который наползал вместе с темнотой. В первый раз это произошло примерно через неделю после его приезда в Голландию. Он, как обычно, пожелал доброй ночи Вике, Кэтрин и домочадцам и пошел к себе. У самого домика для гостей ему показалось, кто-то тронул его сзади за плечо. Сергей думал, это Кэтрин догнала его, и сказал вслух:
