Сначала я была уверена, что сделать это невозможно. Принц на этом приеме тоже инкогнито и наверняка постарается остаться неузнанным. Но довольно скоро я поняла, кто из мужчин — его высочество.
Во-первых, когда этот мужчина проходил мимо церемониймейстера, тот вытягивался в струнку. А во-вторых, принца выдала его маска.
Маски остальных присутствующих были сшиты только к этому приему, его же маска уже явно побывала на лицах нескольких поколений Ангулемов. Никто другой не мог бы позволить себе надеть на прием в королевском дворце вещь, ткань которой местами потерлась.
Вычислив принца, я, как ни странно, успокоилась. Теперь уже не было никакой необходимости контролировать каждое слово, беседуя с другими кавалерами — ведь до их мнения ни мне, ни даже Анабель не должно быть никакого дела.
Все мужчины вели себя одинаково — они по очереди подходили к разным дамам и обменивались несколькими фразами. Потом галантно кланялись, целовали гостьям ручки и отдалялись.
Я уже пообщалась подобным образом с двумя из них. Первый заметил, что за окном стоит прелестная погода (с чем я охотно согласилась), второй спросил, бывала ли я прежде в королевском дворце (на что я честно и коротко ответила «нет»).
А вот когда ко мне подошел его высочество, я невольно напряглась. Он полюбопытствовал, нравится ли мне музыка, которую играл оркестр, или, быть может, мне хотелось бы услышать произведения других композиторов. К своему стыду, я плохо знала этот вид искусства, и чтобы не подвести Анабель, ответила, что музыка восхитительна. Его высочество вполне удовлетворился таким ответом и, прикоснувшись губами к моей затянутой в перчатку руке, отправился дальше.
Я с облегчением вздохнула. На вопросы других мужчин я отвечала уже спокойно. Впрочем, ни один из этих вопросов не требовал никаких умственных усилий с моей стороны. Да, бал я ожидаю с нетерпением. Нет, я еще не видела новый фонтан на центральной площади Мериды. Да, разумеется, я люблю танцевать.
Прием близился к завершению, и я с нетерпением ожидала, когда же нам позволят отправиться домой.
— Сударыня, скажите, если бы вам пришлось выбирать книгу в королевской библиотеке, то что бы это было?
Я вздрогнула. Передо мной стоял тот самый мужчина в бордовом камзоле, который видел меня на пороге библиотеки час назад.
Я ответила, не задумываясь:
— Я бы хотела полистать второй том «Поэтики» Аристотеля! Хотя и знаю, что его нет ни в одной библиотеке мира.
И тут же пожалела о своих словах. Анабель уж точно ни за что не выбрала бы эту книгу!
— Вот как? — удивился мой собеседник. — Интересуетесь древнегреческим театром?
Самым разумным было промолчать — сосредоточиться на музыке, сделать вид, что не расслышала вопроса. Но мне так редко доводилось разговаривать с кем-то (не считая, конечно, Антуана) о литературе, что я просто не могла упустить такую возможность.
— Он говорил не только о театре! Он утверждал, что человеку с детства свойственно подражание, и оно доставляет ему удовольствие.
— И вы согласны с этим?
Я задумалась, но всё-таки кивнула. Мы ступали на зыбкую почву. Я и сейчас подражала — подражала Анабель.
Музыка смолкла. Я посмотрела по сторонам. Мужчина в старинной маске как раз отошел от очередной (должно быть, десятой) дамы, тем самым дав сигнал к завершению приема.
Мой собеседник вынужден был прервать наш разговор. Он поклонился и, как и все предыдущие кавалеры, поцеловал мою руку.
Это было глупо, но я почувствовала что-то вроде легкой дрожи. Как там обычно пишут в романах — «сердце героини затрепетало»? Всегда, читая об этом в книгах, считала это придумками авторов.
Да нет, конечно, это ерунда! Просто в комнате холодно, и я замерзла. Не могла же я так разволноваться оттого, что меня коснулся совершенно незнакомый мне человек? Да, мы беседовали не без приятности, но это же ровным счетом ничего не значит.
И всё-таки мне ужасно захотелось подойти к церемониймейстеру и спросить у него, кто этот человек в парчовом камзоле. Уверена, этот хранитель традиций мог назвать имя любого из гостей.
Но я подумала о бабушке, об Анабель и сдержала свой порыв. Интересоваться в королевском дворце кем-либо, помимо принца, было недопустимо. Тем более, скрываясь под маской сестры.
Глава пятнадцатая, в которой Лэнс тоже надевает чужую маску— Ты уверен, что это хорошая идея? — де Клермон был полон сомнений. — Если твой отец узнает об этом, я попаду к нему в немилость.
— Мы не делаем ничего плохого, — возразил я. — Разве так важно, в каком костюме и в какой маске я появлюсь в музыкальном салоне? Матушка хотела, чтобы я туда пришел и побеседовал с каждой из приглашенных девушек. Именно это я и собираюсь сделать.
— Тогда зачем нам меняться одеждой? — продолжал упираться Робер. — За время приема все кавалеры должны будут поговорить со всеми дамами. Так какая разница, в какой ты будешь одежде? И даже если ты будешь играть роль герцога де Клермона, ты всё равно не избежишь общения с этими девицами.
Но я уже надел его камзол и подошел к зеркалу, чтобы убедиться, что он не маловат мне в плечах.
— Как будто ты не понимаешь этого сам? Инкогнито принца в зале недолго останется таковым. Поверь мне, наш славный месье Шарль не сможет не выказывать его высочеству особого почтения. А следом за ним это будут делать и все остальные. Значит, и наши гостьи будут вести себя неестественно — жеманиться, пытаться мне понравиться. А мне хотелось бы пообщаться с ними запросто — чтобы узнать их такими, какие они есть на самом деле.
— Вряд ли ты сможешь хорошо узнать их, обменявшись только парой фраз.
Робер уже облачился в мою одежду и теперь с опаской поглядывал на старинную маску, которую тоже должен был надеть.
— Не бойся, — успокоил я его, — в этой маске нет ни капли магии. Обычная маскарадная маска, только гораздо более старая, чем твоя.
— И всё-таки я предпочел бы надеть именно свою, — вздохнул он.
Но я не стал выслушивать очередную порцию его нытья, а отправился в музыкальный салон. Я должен был прийти туда раньше «принца». Вслед мне понеслись еще несколько жалобных вздохов.
