***
Вечером Огарёв приехал не то, чтобы очень поздно. Я сама только-только нарисовалась и успела принять душ в его роскошной ванной комнате. Зато он приехал с полными пакетами еды. На фоне последних дерьмовых событий в моей жизни это — казалось чудом. О том, что именно Ярослав был виновником травли соседей, я в данный момент не думала. Я наслаждалась суши.
— Тоня, прекрати жрать, надо же запилить контент!
— Да провались ты со своим контентом!
— Надо, Тоня, надо. Давай, сделай все на столе красиво.
Я вздохнула, засунула за щеку еще один ролл и принялась делать красиво. В конце концов, «запилить контент», чтобы все — в первую очередь, конечно, Виолетка с матерью — поверили, есть наша цель. А я как-то увлекалась и забыла. Чересчур быстро забыла.
Чудо, но на фото я опять получилась прилично — волосы после душа изволили лечь локонами, на щеках румянец. В общем, не сильно я портила фото белозубо улыбающегося Огарева.
Он же что-то быстро натыкал в телефоне, отложил его и расстегнул пару пуговиц на рубашке.
— Все, налетай!
— А ты?
— Пойду, переоденусь. Все не сметай, мне оставь.
Я показал язык великолепной огаревской спине.
— Ну что, дорогая, как прошел твой день? — суши мы смели. И теперь Ярослав заваривал чай. У него это как-то душевно получается. А я вот люблю кофе. Но теперь вот, видимо, придется пить чай. Сегодня — соломенно-желтого цвета.
— Упахалась, — «дорогая» сыто откинулась на стуле. И невинно добавила: — Богдаша сегодня приходил.
Огарев зашипел, плеснув себе нечаянно на руки из чайника.
— Подуть? — добросердечно спросила я. Господи, его это прямо всерьёз задело. Тему эпилированных мальчиков можно пораскачивать.
— Сам справлюсь, — буркнул Огарев и так поставил прозрачный чайник на стол, что из него плюхнулось. Я безмятежно принялась вытирать стол.
— Значит, ты сегодня видела мужской член, — наконец, прорезался голос у Огарёва.
— А ты что, не видел, что ли?
Ярослав поперхнулся чаем из только-только поднесенной к губам чашки.
— Ты думай, что говоришь!
— Что, не ходил в туалет сегодня? — картинно изумилась я.
— Господи… — Огарёв схватился за голову. — Как же с тобой сложно!
Я хотела припомнить, что не навязывала свое общество, но решила не повторяться.
— Зато не скучно!
— Вообще ни разу, — вздохнул Ярослав. Осторожно отхлебнул чай, покосился на молчащий телевизор на стене.
Ой, нет, только не это!
— Не включай, я сейчас буду бормотать!
— Про эпиляцию паха у мужиков? — саркастически хмыкнул Огарёв. — Может быть, лучше телевизор?
— Ладно, про мужиков не буду, раз ты такой нежный и чувствительный. Хотя мальчики в позе кошечки так забавно смотрятся…
— Тоня!!! — взвыл Огарев.
Я победно ухмыльнулась. Мальчик заводной, как юла. Пару раз нажал — и завертелся.
— Ладно-ладно, про мальчиков не буду. Про девочек хочешь?
Огарёв что-то буркнул, уткнувшись носом в кружку.
— Знаешь, — начала я безмятежно. — Мне рассказывала мама подруги, она медсестра. Дело было в девяностые, тогда про такие чудеса, как эпиляция интимной зоны и солярии, еще никто толком не знал. А тетя Надя в реанимации работала. И вот привезли к ним женщину, после аварии. Ну, мероприятия провели, состояние стабилизировали. А потом…
— Что — потом? — мне удалось привлечь внимание надувшегося Ярослава.
— А потом вся больница ходила смотреть между ног лежащей в реанимации без сознания женщины. Потому что она была ТАМ лысая!
Огарёв закатил глаза. Допил в один глоток чай. Поднялся с места.
— Я пойду в кабинет, поработаю.
Ушатала я мальчика. А вот не фиг было!
***
— Ярослав, а ты чем занимаешься? — мы уже по очереди сходили в ванную и теперь лежали в постели. — Я вот тебе всю правду про свою работу выложила, — Огарев в темноте едва слышно фыркнул. — А ты? Что у тебя за объекты такие, которые ты все сдаешь?
— Ничего интересного, — слышно было, как он смачно зевнул. — Заправки я строю.
— Какие? — не сразу поняла я.
— Обычные, — он еще раз зевнул. — Чтобы машинки бензином и дизелем заправлять.
— О-о-о… — протянула я. Не, нормальное дело, полезное. Не какой-то там эффективный менеджер, который не пойми чем занимается. — Так ты, чувак, в нефтяном бизнесе?
— Угу. Хлопотное это дело — нефтянка. Спокойной ночи, Тонь.
— Спокойной ночи.
Перед сном я еще успела подумать, что масштаб уведенного у Виолетки куска растет прямо на глазах. С этой неутешительной мыслью я и уснула.
***
Телефон зазвонил, когда я лежала на постели и любовалась нежно-бирюзовым свеженьким педикюром. На загорелых ногах — вообще бомба. Я взяла аппарат.
Звонила Феня. Вы, наверное, думаете, что это за имя такое — Феня? По паспорту одну из двух моих ближайших подруг зовут… Фёкла. Это имя долго было камнем преткновения между Феней и ее отцом. Я помню отлично, как Феня кричала с порога отцу, что ненавидит его за то, что он по пьяни вписал в ее свидетельство о рождении такое имя. Дядя Витя лишь усмехался. Ну и смущался — но самую малость. Он раньше и правда сильно закладывал за воротник. Приговаривая: «Кто не пьет, тот не токарь». Пока не лишился двух фаланг среднего пальца на правой руке. Пить после этого почти перестал. А вот имя у дочери, как и половину пальца на руке — уже не вернуть. Впрочем, Феня громогласно и неоднократно заявляла, что сменит имя, как только придет время получать паспорт. Но когда пришло это благословенное время…. Старинные имена вдруг вошли в моду, Фёклой, оказывается, звали одну из популярных телеведущих. И Феня смирилась со своим именем. И даже начала гордиться им. А дядя Витя сказал: «Ага! Я так и думал». Кстати, если уж об именах, так Ганя — это Гания. Хорошая татарская девочка с огромными глазищами и миниатюрной стройной фигурой. Из нас троих она самая красивая. Только Фене это не говорите, ок? В общем, на фоне имен подруг мое смотрится почти обыкновенно.
— Але-е-е… — томно произнесла я, поднеся телефон к уху.
— Привет, подруга! — бодро отозвалась трубка Фениным голосом. — Куда пропала? Соскучилась по тебе страшно!
— О! — я завозилась, устраиваясь удобнее в царской кровати. — Спасибо, дорогая. Я тоже! Ну, рассказывай, как твоя жизнь?
— Ой, длинно говорить, — затараторила Феня. — Давай, я лучше к тебе завтра заскочу, заодно цвет волос твой свежий оценю, ага?
Предложение соблазнительное, кто б спорил. Но несколько… неудобное. Я почесала нос, соображая, что бы сказать. И сказала, как водится между подругами, правду.
