Глава 1
‒ О, Джульетта, я отдаю вам сердце, печень и свой пухлый счёт на кредкарте, ‒ глядя в окно, весело шутила Ирма.
Там, за толстым звуконепроницаемым стеклопакетом, действительно разыгрывались нешуточные страсти: стоя на коленях на мягкой газонной траве, адаптированной под условия спутника, полноватый и холёный Пол Страйс что-то говорил, не сводя взгляда с нашей капризной Матильды.
Отвечая парню по заранее подготовленному сценарию, Тиль картинно заламывала руки и прикладывала их к своему ухоженному лицу.
‒ Ромео, я ваша навеки! ‒ продолжала забавляться советница по отсталым мирам.
‒ А печень ей зачем? ‒ удивилась Нила ‒ молодая и немного наивная в силу расовых особенностей лиорийка, дёргая пушистыми кошачьими ушками.
‒ Потому что, как только наша Тиль не получит очередной бриллиант или какую-то дизайнерскую тряпку от "ШиЛу", нежная и трепетная Мати превратиться в злого ворона, который будет выклёвывать этот быстро восстанавливающийся орган снова и снова, как в легенде о Прометее, ‒ усмехнулась Ирма.
В свои семьдесят три года советница прошла не одну косметическую модификацию и приобрела фирменное "силиконовое" лицо, которое неуловимо роднит всех любительниц омоложений, но, в отличие от большинства известных мне дам столь преклонного возраста, Ирма с годами не только не растеряла юношеского задора и неуёмной жажды приключений на свои нижние девяноста, но и отточила и без того хорошо подвешенный язык.
‒ Понятно, ‒ растерянно ответила её секретарь, явно не понимая ни слова из сказанного начальницей.
Тем временем я, затаив дыхание, ждала заветной минуты, когда включится перепрограммированная Ривалом система автоматического полива газона. Будучи неугомонным троллем девяностого левела, наш сисадмин на дух не переносил заносчивую и требовательную Тиль, которая умудрялась рушить операционную систему своего рабочего места каждый раз, когда её наманикюренные пальчики добирались до датчика включения ОСКАРа. Но даже не это отталкивало любого разумного от нашего многоуважаемого посла, а неискоренимое презрение ко всем "нищебродам", к коим девица относила вынужденных зарабатывать себе на жизнь существ.
Сама она работала не за идею, разумеется, а, получая вполне ощутимую заработную плату, вот только для неё эта должность была чем-то наподобие сумочки из кожи редчайших земных крокодилов ‒ просто атрибут успешности молодой аристократки с прекрасным образованием.
Поморщившись от собственного сравнения, я практически прилипла к окну, отсчитывая последние секунды.
"Три-две-одна", ‒ мысленно считала я, жалея, что нет возможности услышать пронзительный писк Тиль, ровно, как и грязные ругательства "трепетной" Мати перед её "милым пончиком".
‒ О! Какой неожиданный поворот хорошо отрепетированной пьесы, ‒ злорадно рассмеялась Ирма, ведь свой непроходимой тупостью Матильда успела достать её до той самой пресловутой печени. ‒ Намокший Ромео вытирает питательный раствор для газона с возлюбленной вместе с некоторыми чертами её лица.
Матильда, отплёвываясь от воды и удобрений, щедро добавленных стараниями Ривала, бросила злобный взгляд в сторону нашего окна и направилась к аэрокару Пола, поднимая с каждым злым шагом маленькие фонтанчики грязных брызг.
‒ Вот и чудненько, ‒ резюмировала Ирма, отвлекаясь от окна к накрытому в честь помолвки столу.
Я, будучи личной помощницей Тиль, сама покупала и очищала в ионизаторе все фрукты, заказанные нашим "многоуважаемым" послом, раскладывала по фэн-шую конфеты и её любимые пирожные, поэтому с мстительным удовольствием присоединилась к советнице, разрушая заказанную начальницей пирамидку.
‒ Лизи, ты не знаешь, кто перенастроил автополив? ‒ не скрывая подозрения, спросила Ирма.
‒ Разумеется, нет, ‒ ответила я, закидывая в рот сочную ягоду выращенного на Пармине винограда.
‒ Так «разумеется» или всё же «нет»? ‒ упорствовала в своём любопытстве советница. В ответ я пожала плечами, не обращая внимания на пристальный взгляд женщины. — Ты ведь понимаешь, что Тиль подобной «шутки» никогда не простит. Ты единственная, до кого из нас она может добраться. Я на твоём месте постаралась бы заверить её, что ты была страшно занята, выполняя моё срочное поручение. Прямо сейчас убирайся из офиса до завтра, а я тебя прикрою, ‒ подмигнула мне женщина, вызывая искреннюю благодарность к этой неординарной даме.
‒ Спасибо, ‒ от души поблагодарила я, быстро пряча в потрёпанную сумочку несколько сдобных булочек и два ароматных яблока с самой Земли, которых невероятным везением мне удалось добыть за половину цены.
За последний год я научилась экономить, стараясь при этом не есть модификанты и суррогаты. Это было ещё одним поводом терпеть невыносимый снобизм и тупость своей начальницы, ведь Тиль постоянно выбрасывала прекрасные продукты.
Когда-то я и сама грешила подобным, хотя мне хочется верить, что я не была так непозволительна груба с людьми и инопланетниками, окружавшими меня и мою семью.
Тенью выскользнув из грузового лифта, я выскочила через чёрный вход посольства, в котором упорно трудилась последние одиннадцать месяцев, и скрылась из обзора камер, спеша к остановке аэробуса.
Конечно, если Матильда пожелает провести полноценное расследование, то моя маленькая ложь будет раскрыта, но в тот момент меня это мало интересовало.
На руке настойчиво завибрировал коммуникатор, к счастью, звонила мама, а не оскорблённая в лучших чувствах начальница.
‒ Да, мам, ‒ ответила я, запрыгивая в подошедший аэробус.
‒ Лизи, слава космосу, ты снова на связи, ‒ выдохнула обеспокоенная родительница, буквально сканируя меня своим цепким взглядом.
‒ Ну, ма-а-ам, ‒ простонала я, жалея, что в порыве слабости сообщила ей свои контакты.
‒ Елизавета Ирилия Тальветта-Аргус, я настаиваю, нет, я требую, чтобы ты немедленно прекратила это безобразие и вернулась вместе со мной домой, на Землю! ‒ снова начала давить на меня родительница.
‒ Ты же знаешь, что я просто не могу, ‒ продолжала упираться я, прогоняя малодушное желание плюнуть на всё и вернуться к своей сытой и беззаботной жизни, но гордость и чистое упрямство удерживали меня от этого.
‒ Ты такая же несносная, как и твой отец. Посмотри на кого ты похожа: волосы посечены, кожа бледная, а где мои любимые щёчки? Наверняка ешь сплошную гадость на своём Пармине, если вообще ешь. Так больше не может продолжаться. Ты уже доказала, что не маленькая и можешь всего добиться сама, но зачем такие жертвы? Ты дочь своего отца, моя дочь, в конце концов, и не обязана рыться в грязи, чтобы быть успешной молодой женщиной, ‒ продолжала меня искушать мама, но следующая её фраза вернула меня с небес на землю, напоминая основную причину моего бегства с сытой и фешенебельной родной планеты. ‒ Маркус постоянно о тебе спрашивает. Бедный мальчик извёлся от беспокойства о тебе.
