Команда с Атлантики оделась крабами с потешными усиками и клешнями.
Игроки с Северо-Востока явились в строгих мантиях а-ля Гарри Поттер и на ходу бубнили какую-то песенку на латыни («Citius, altius, fortius!»); Юго-Восточная команда во главе с Дианой Каприолой надела спортивные комбинезоны автогонщиков, сплошь усеянные заплатами в виде книг; юго-западные красовались в ковбойских шляпах, ремнях с огромными пряжками и сапогах, а над головами крутили лассо, с которыми показывали разные штуки; игроки из Горного региона нацепили фланелевые рубашки, штаны как у лесорубов, накладные бороды (все, даже девочки) и мохнатые шапки-ушанки.
Команда со Среднего Запада под предводительством Марджори Мулдауэр пришла в бежевых брюках, аккуратно застегнутых на все пуговицы белых рубашках, полосатых галстуках и голубых блейзерах.
Кайл подумал, что эта команда похожа на отряд риелторов. Или двоюродных братьев и сестер Чарльза Чилтингтона.
– Йес, мой папа здесь! – сказала Сьерра, помахав стоящему в толпе мужчине, который улыбался ей, явно гордясь дочерью. – А вон моя мама, – добавила она, когда команда с кряканьем и писком пропрыгала и проскакала еще метров пять.
Трижды обойдя двор, все восемь команд выстроились перед возвышением, на котором стоял мистер Лимончелло, и замерли, ожидая, чтобы он официально объявил Библиотечную Олимпиаду открытой и зажег олимпийский факел (то есть фонарик, но, как объяснила Сьерра, англичане и факел, и фонарик называют одинаково).
– Приветствую вас, всех вместе и каждого по отдельности, – загрохотал голос мистера Лимончелло. – Я очень рад вас видеть, поскольку днем окулист закапал мне в глаза какое-то лекарство, и я вообще ничего не видел. Но прежде, чем я официально зажгу олимпийский факел, – он повел рукой в сторону направленного в небо трехметрового фонарика, – я хочу сказать вам пару слов. «Краткость», «уменьшительное», «коротышка» и «я» – самое короткое слово из всех мне известных, которое становится длиннее, когда превращается в «мы», – вот, например, «мы, народ Соединенных Штатов», то есть те же самые «мы», что добились благ свободы для себя и для тех, кто придет вслед за нами, а это вы, ребятки, а вовсе не моя попа, хоть она и входит в комнату вслед за мной.
Он сделал глубокий вдох.
– Сегодня мы зажигаем этот фонарик, символ всех, кто когда-либо читал под одеялом, во имя тех, кто читал, читает и будет читать, даже если завтра надо рано вставать в школу. И я уверен: этот олимпийский факел никогда не достигнет температуры в четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту, а значит, Винни-Пух, лев, колдунья и платяной шкаф могут спать спокойно.
Мистер Лимончелло скакнул через всю сцену к огромному мультяшному выключателю.
– Ну что же, игроки, коль скоро азарт нас охватил – начнем игру!
С этими словами он с натугой щелкнул огромным выключателем. Луч гигантского фонарика прорезал ночное небо.
– Итак, торжественно заявляю, что первая Библиотечная Олимпиада считается открытой, а в моей фамилии название кислого фрукта соединилось со старинным обозначением лба, если удвоить в нем одну букву. Пусть вам будет весело! Играйте честно! И помните – перед вами квест, который под силу лишь истинным рыцарям без страха и упрека!
В воздух взлетели тысячи воздушных шариков со светящимися палочками внутри. В небе заполыхали фейерверки. Во двор торжественным строем вошел оркестр штата Огайо, выстроился в виде раскрытой книги и выдал «Бульварного писателя» «Битлз» в собственной интерпретации (с трубами и литаврами). Над играющими музыкантами колыхались в темноте лазерные лучи.
– А теперь, – объявил мистер Лимончелло, когда отгремел последний залп фейерверков и сердечки, улыбающиеся рожицы и сцепленные друг с другом книги растаяли в воздухе, – пришло время для самого поразительного и восхитительного момента этого вечера! Девочки и мальчики, белочки и зайчики, хомячки и бурундучки, сейчас вы получите ключ ко всему, что когда-либо желали или пожелаете узнать. Имею честь вручить вам… читательские билеты!
Глава 17
Все восемь команд сгрудились перед сценой.
Доктор Зинченко вызывала участников по одному.
Кайл с друзьями получили новенькие олимпийские читательские билеты последними. Все как в бейсболе – хозяева поля идут после всех.
Мигель пихнул Кайла в бок:
– Слушай, а вдруг на обороте опять будет какая-нибудь хитрость или там зашифрованная подсказка, а?
В прошлый раз одну из самых важных подсказок Кайл с друзьями нашли, когда выписали первые буквы в названиях всех книг, изображенных на обороте их читательских билетов. Буквы сложились в предложение и указали им путь к потайному выходу из библиотеки.
– Вот было бы здорово! – оживилась Акими. – Остальные-то не догадаются, что это тоже игра и надо взять первые буквы.
– Наверное, надо им сказать, – задумалась Сьерра.
– Зачем? – поразилась Акими. – Ты что, не хочешь выиграть?
– Хочу, – ответила Сьерра. – Но это жульничество.
– Слушай, – возразил Мигель, – при чем тут жульничество? Мы просто что-то знаем, а они – нет.
Сьерра вздохнула.
– По-моему, это несправедливое преимущество.
– Ну да, – согласилась Акими. – Но лично я не против несправедливого преимущества – иногда.
– А помнишь девиз мистера Лимончелло? – спросила Сьерра. – «Знание неразделенное пропадает втуне».
– Вот, – подхватила Акими, – пусть с этим знанием все так и получится: мы разделим его между собой, а для остальных пусть пропадает!
– Слушайте, подождите, – сказал Кайл, шагнув вместе с друзьями вперед – очередь продвинулась еще немного. – Поживем – увидим. Если мистер Лимончелло даст нам одну и ту же подсказку дважды, это будет очень странно. В настольных играх такого никогда не бывает.
Наконец дошла очередь и до команды Кайла.
Доктор Зинченко вручила им четыре читательских билета.
– С этими билетами вы будете иметь доступ во все комнаты и залы, где будут проходить наши двенадцать игр, – объяснила она. – Тот, кто побеждает в одной игре, получает необычную медаль. Команда, у которой к концу недели будет больше всего медалей, станет победителем, но не факт, что ее игроки будут признаны чемпионами и рыцарями.
– То есть как? – удивился Мигель. – Победитель и чемпион – разве это не одно и то же?
– Все может быть, – загадочно ответила доктор Зинченко. – Может, да, а может, и нет. Смотря как пойдет.
– Ну ладно, – пожал плечами Мигель.
Кайл их не слушал. Его внимание привлекла одна важная вещь: и на этот раз читательские билеты оказались пронумерованы.
– Ну, прошу меня извинить, – сказала доктор Зинченко, коснувшись прицепленной к уху гарнитуры для телефона. – Меня вызывает мистер Лимончелло. Кажется, у него зубы застряли в карамельном яблоке.
