— Сколько? — глядя на меня, спросила она.
— Девятнадцать, — брякнула, не подумав, я.
— Недель?! — вытаращила глаза поветуха.
— Лет.
Карина тихонько застонала, а я непонимающе хлопнула ресницами.
— Девочка, ты что сюда, в доктора и больного играть пришла?! — рявкнула женщина, а затем пальцем ткнула в мой живот, — срок беременности сколько, я спрашиваю?
— А… Ну… Вроде как полтора месяца. Или около того.
Карина перевела взгляд на Диеро, который с непроницаемым видом сидел в углу.
— Что, все настолько плохо? — задала она непонятный вопрос.
— А сама не видишь? Девушка не готова становиться матерью. Поэтому мы здесь.
— Понятно. Срок хоть верный?
— Приблизительно.
Вновь закатив глаза, Карина взяла непонятный шнур с насадкой в виде ракушки, и кивнула на софу.
— Ложись и задирай свитер.
Я подчинилась, невероятно нервничая. Меня бросало в дрожь от холода И раздражения Карины, а добивало отсутствующее выражение лица Диеро. Лучше бы он злился, или тоже нервничал! Но вот такое безразличие и отстраненность заставляли чувствовать себя одинокой.
Чуть-чуть потрогав прибор, женщина прикоснулась к моему животу, направив поток магии. Волна тепла разлилась, и стало немного мокро — будто кожу смочили влажной тканью.
— Расслабься, — проговорила Карина, и приложила ракушку к животу.
Сперва ничего не происходило. Поветуха чуть нахмурилась, перемещая прибор, водя туда-сюда и настраивая что-то. Я замерла в ожидании, не понимая, что происходит, а затем…
Тук-тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.
Быстрые, отрывистые удары, что раздались в комнате, на какое-то мгновение забрали весь мой кислород. Я словно выключилась, вслушиваясь в эти звуки, не сразу сообразив, что они идут… Из меня. Словно кто-то там, внутри абсолютно неизменившегося живота с выпирающими тазовыми косточками стучался, подавая звуки наружу.
Я здесь. Я тут есть. Я совсем-совсем рядом, и на самом деле существую.
— Что это… Такое? — прошептала, следя, как Карина что-то быстро набирает на экранчике прибора.
— Стук сердца, что же еще? Уже бьется, значит, точно не меньше шести недель. Сейчас идет измерение, но того, что я вижу, достаточно.
— Для чего? — спросила скорее по инерции, потому что была целиком и полностью поглощена звуком бьющего сердца.
Так быстро стучит. Будто несется куда-то. А ведь я совсем не двигаюсь. Может, ему там страшно, и поэтому так?
— Вот, смотри, — ко мне повернули малюсенький экранчик, — пока ничего не понятно, но вот эта малюсенькая точка — и есть плод.
Я вытянула шею, рассматривая точку. И правда, совсем ничего не понятно. Но в сочетании со звуком, что раздавался по всей комнате, эта точка словно обретала жизнь, наполнялась смыслом. Вон ведь как бьется, трепещит!
— Судя по размерам, примерно шесть недель и есть, — говорила между тем поветуха, убирая экранчик, — это нам подходит.
— Для чего? — снова повторила я, ощущая какую-то расслабленность от бьющихся внутри меня и снаружи звуков.
— Для прерывания беременности, конечно, — деловито отозвалась Карина, заставив исчезнуть все мое спокойствие, и возвращая куда большую панику, чем до этого.
Прервать… беременность. Вот зачем мы здесь. То, на что я согласилась, чтобы вернуть свою жизнь.
Забрав тем самым жизнь у этой точки.
Я сглотнула, переводя взгляд на Диеро. Его лицо скрылось в тени, и не видела глаз, хотя очень хотелось. О чем он думает? Почему молчит? А должен ли что-то сказать?
— Ты чего-то побледнела, — пробормотала Карина, уцепив пальцами мой подбородок, и повертев лицо туда-сюда, — не бойся, это почти не больно. Срок небольшой, и мы справимся без физического вмешательства, только магией.
Она быстро убрала прибор, и звук, с которым я почти слилась воедино, исчез. Мои уши напряглись, силясь вернуть его, и я закрыла глаза. Вот он, стучит во мне. По памяти и ощущениям, я точно распознала эти звуки, и растворилась в них, не желая терять. И пусть это все лишь мое воображение, но странным образом оно меня успокаивало, пока я не почувствовала холодные ладони на животе.
— Что вы делаете? — почти закричала, распахивая глаза.
Глаза Карины расширились, но руки она не убрала.
— Убираю плод, что же еще. Ты ведь за этим сюда пришла?
— НЕТ! — в ужасе я брыкнулась, стряхивая с себя чужие ладони, и вскочила со стула, — нет, нет, я не могу, не так, не сейчас…
Слезы градом полились из глаз, пока я вертела головой в поисках выхода. Бежать! Это единственное, чего сейчас мне хотелось больше всего.
Но не успела я метнуться, как меня всю, целиком, сгребли в объятия. Сильные мужские руки обхватили, прижимая в долгожданное тепло, забирая меня полностью и не оставляя возможности вырваться.
Я прильнула, на краю сознания понимая, что это Диеро, который вот так, запросто, обнимает меня, словно не я тут разыграла настоящую истерику.
— Я не могу… — просипела я ему в ухо, желая хоть как-то объяснить свое поведение.
— Идем, — кивнул он, подхватывая меня, как маленькую, и вынося на кухню.
Там он остановился, усаживая меня на стул, отрывая от своего тела. Но не успела я еще больше разреветься, как он опустился, сжимая мое лицо в ладонях.
Он просто смотрел в мои глаза, поглаживая мокрые щеки, и это странно успокаивало. Тело перестала бить дрожь, а всхлипывания затихали под этой странной лаской, какой я была недостойна, но в которой дико нуждалась.
— Зачем вы это сделали? Зачем предложили это?! — неожиданно выпалила я, — я ожидала бы такого от Алекса, но не от вас!
— Знаю, — тихо и жестко ответил он, — но я должен был.
— Я не могу этого сделать, — проскулила, закрывая глаза, и сама потираясь о его руки, — не могу. Он же тут, во мне, живой и не виноватый, что все так…
— Да, Кайли. Все так… Ты все сделала правильно.
— Тогда почему вы привели меня сюда?!
Диеро привстал, обхватывая меня, привлекая к себе. Я уперлась щекой в его плечо, и снова потерлась, желая быть ближе и пропитаться его ароматом.
— Потому что это разные вещи, Кайли. Оказаться в таком положении, не имея выбора, или сделать выбор самой. Ты свой сделала только что, девочка, и я тебе в этом помог. Хоть и таким ужасным способом.
Он осторожно поглаживал меня за ухом, позволяя пропитывать свою рубашку слезами, а я потихоньку понимала, насколько мужчина прав. Сейчас, сидя на этой странной кухне, я уже не ощущала себя той, кем была этим утром.
Я видела и слышала подтверждения, что уже не одна, хоть и по-прежнему их не чувствовала. Я вдруг четко осознала — внутри меня — жизнь. Хрупкая и крошечная, но она моя. Крохотная частичка, но уже со своим, сильным сердцем. И я не могу ее лишиться, вот просто не могу, и все! Все мое существо и не пойми откуда взявшиеся инстинкты стояли против мысли, чтобы опустошить свое тело, и вернуть все как было.
