Если говорить о моём новом воспитаннике, то Тимофей оказался светлым и чистым ребёнком, совсем не таким колючим, каким был Димка, а готовым идти на контакт. Его любознательный взгляд был прикован ко мне, он ждал, что я поведу его за собой, и в то же время хотел, чтобы шла за ним. Насколько я поняла, главное для него — не стоять на месте, а куда-то двигаться и что-то делать.
С его подачи наше воскресное знакомство переросло в полноценный рабочий день, потому что он с энтузиазмом принялся показывать свои игрушки, познакомил меня с каждой машинкой и представил каждого солдатика. Кажется, ребятёнок был счастлив, что наконец-то получил благодарного слушателя и компаньона, который не скажет, что занят. Я не возражала, только радовалась, что хотя бы с этим подопечным всё идёт по накатанной. А вот что мне делать с предыдущим воспитанником?
За время этого визита я два раза пыталась поговорить с Димой, который находился неподалёку и наблюдал за мной и братом мрачным взглядом. Я хотела разрешить старые обиды и сгладить ситуацию, но оба раза Тимка подбегал ко мне с горящими глазами и что — то показывал или рассказывал. Да, для малыша я оказалась в новинку, поэтому он был несколько перевозбуждён. Ему хотелось обсудить с новым другом всё и сразу. Но ничего, уже завтра Тима немного сбавит обороты и наше общение войдёт в более спокойное русло.
А что касается разговора с Димкой. Один из способов успокоить расстроенного или обиженного ребёнка — крепко обнять и показать, что он тебе важен. Другой же — на время оставить в покое. Тогда он успокоится своими силами, всё взвесит и сам к тебе придёт. И я решила выбрать именно второй вариант. Пусть Дима остынет и снова привыкнет к моему присутствию в своей жизни. Получилось же у нас в прошлый раз подружиться, возможно, и сейчас тоже выйдет. Тогда мы сможем поговорить «по-взрослому», и он всё поймёт, обязательно.
Хотя кому я вру? В первый же рабочий день я стала отчаянно жалеть, что согласилась на всё это. Вчерашняя эйфория от встречи прошла, и наступили будни, где мне придётся регулярно общаться с повзрослевшей колючкой. Останусь ли я после этого невредимой?
Коллектив в школе подобрался приличный, всё же это гимназия, хотя препод по ОБЖД (а у мальчиков он ещё и вёл военную подготовку) был типичным качком и бывшим военным. Чувствовалось в нём это солдафонство (да-да, именно в негативном аспекте), да и шуточки иногда отпускал соответствующие. Даже физрук по сравнению с ним казался вполне адекватным мужчиной, хотя тоже был качком в спортивном костюме и не очень ладил с математикой.
Зато коллеги по языку и литературе встретили меня радушно и даже надавали советов относительно некоторых сложных учеников, которых знали ещё по средним классам. Димки среди упомянутых не было. В принципе, оно и понятно, он ведь один из лучших в параллели.
Снова подумав о Зарецком, стиснула под столом кулаки. Да, я знала, что в 11 — А увижу своего бывшего воспитанника, но никак не ожидала, что наши отношения после длительной разлуки и долгожданной встречи станут настолько неважными. Наверное, это была плохая идея, нужно было выбрать другую работу, но… сделанного не воротишь, теперь придётся налаживать контакт и как-то продержаться эти несколько месяцев, пока не получу диплом. Тогда у меня будут развязаны руки, смогу идти туда, куда захочу.
Первые две недели у нас с Димкой была настоящая «холодная война». Мы не перекинулись и парой фраз, только «Зарецкий?» — «Здесь!» на перекличке. На уроках я его пока не спрашивала, просто не трогала, но это ведь не могло продолжаться вечно. Дома у Зарецких мы тоже не общались. После тренировок (как я узнала, Дима спорт не бросил и даже продолжал участвовать в соревнованиях) он мог молча околачиваться где-то рядом, пока мы с Тимкой занимались или играли, даже просто сесть и читать книгу, но первым со мной не заговаривал и держался в стороне.
А вот с младшеньким Димка общался куда радушнее и теплее. Тима нередко забирался ему на плечи и, схватившись руками за уши старшего брата, хохотал, а потом обхватывал ногами его шею и размахивал игрушечным мечом, бросая всякие рыцарские реплики, тогда как его «конь» послушно трусил по комнате, но явно едва сдерживал смех. Впрочем, мельком глянув на меня, Дима снова делал серьёзное и «взрослое» лицо.
Зато в школе он вёл себя по-другому. Никаких мимолётных улыбок, само спокойствие и даже некая вальяжность. Я имела возможность оценить его со стороны, посмотреть, как он общается и держится в коллективе. «Хулиган», но без сигареты, отличник, но не ботан, может за себя постоять, но первым конфликтов или драк не начинает и слабых не щимит. Дима просто имеет своё мнение и не стесняется его высказывать, даже если оно не совпадает с мнением большинства. Лидер, бесспорно, можно даже сказать «король», но в то же время сам по себе. Разве только Ибрагимову позволил приблизиться. Нет, Рустам, рослый парень «кавказской» внешности, не его «шестёрка», скорее, правая рука и друг, да, именно друг, первый друг, которого я видела рядом с ним, а не просто знакомый или приятель.
Честно говоря, поначалу я очень опасалась, не будет ли Зарецкий в школе меня подначивать и говорить что-то столь же «радушное», как и при первой встрече после разлуки. Нет, не подначивал, но чем спокойнее вёл себя Дима на уроках, тем сильнее я нервничала, ощущая себя… будто на пороховой бочке, которая однажды всё равно рванёт.
Глава 9
Я знала, что мальчишки-старшеклассники меня обсуждают. Их оценивающие, смущённые или в отдельных случаях даже нагловатые взгляды скользили по фигуре, и, в принципе, тут не было ничего удивительного, возраст такой. Ребята прицениваются, делают первые шаги во взрослую жизнь. Вполне возможно, кто — то из них уже пересёк черту с какой-нибудь не в меру любознательной девчонкой. Но почему-то только ЕГО взгляд заставлял сердце биться быстрее, при том что был самым безобидным и не пошлым, но одновременно проникновенным, будто Димка видит меня насквозь, знает то, чего не знают другие. Да так оно, в сущности, и было, слишком многое нас связывало.
Девочки на уроках вели себя хорошо, хотя в каждом классе было по паре красоток, которые, кажется, воспринимали меня… как соперницу! Ну ещё бы, кое-кто из парней на моих уроках пытался флиртовать, особенно когда мы обсуждали произведения на любовную тематику. Встречались и провокационные вопросы, на которые я отвечала с юмором, и двузначные высказывания, и разного рода намёки. В такие моменты я думала, что если молодым практиканткам и стоит работать в школе, то лучше со средними или младшими классами.
А ещё я стала замечать испепеляющие взгляды Зарецкого, когда кто — то из парней подходил ко мне на перемене и что-то спрашивал. Нет, смотрел он так не на меня (слава Богу!), а на своих одноклассников или ребят из параллели. Серьёзно, у меня от этих его зырканий мороз шёл по коже.
На третьей неделе моего пребывания в школе я таки решилась на уроке языка позвать Диму к доске, а на литературе вызвала отвечать. Он надо мной не подшучивал, как иногда пытались некоторые парни, не язвил и не грубил, спокойно выполнил задание, ответил и сел на своё место, получив заслуженный максимальный балл. С тех пор я вызывала его куда охотнее, постепенно обретая уверенность, что по крайней мере на занятиях он не выкинет ничего странного.
