«Пустота передал мне… метод обучения», – проговорил Алан, немного поразмыслив. «Дай мне сосредоточиться, не мешай».
Остаток дня Алан провёл медитируя, пытаясь почувствовать, увидеть пространство, где обитали сознания. Это работало как кибернетический глазной имплант Фантома, который позволял Алану находить игровые сообщения и посылаемые сигналы. Но это был другой уровень, другой слой реальности, и чтобы ощутить его, пришлось напрячься.
Взаимодействие с пространством напоминало подключение к серверу или ИскИну, но оно было глубже и полнее. Это как плыть в океане – утомительно, ничего толком не видно и нужно постоянно всплывать, чтобы восстановить дыхание. Но Алан не увидел ни одного сообщения от Игры, ничто не ограничивало его вычислительную мощность во время этих экспериментов. Он сомневался, что это хороший знак.
Алан изучал игроков вокруг себя. Он видел только яркие электрические облака, соединённые туманом, находившимся повсюду. Специалисты Фантома даже не были зарегистрированы.
Затем Алан направил своё восприятие вовнутрь. Как заметил Пустота, было что-то странное в его собственном разуме. Он видел активные изменения, красные искры с треском пробегали по его облаку. Кто коснулся его сознания?
Алан вновь подумал о том, что сказал ему жрец Пустота. Никто из тех, с кем он пересекался, не был способен до такой степени проникнуть в его разум, не взяв за основу его понимание механики Игры.
Ответ лежал на поверхности. Сущность, играющая с его сознанием, – сама Игра. Причиной изменений была окружающая среда, этот туман, а не следы постороннего вмешательства, оставшиеся в его мозгу. Алан догадывался, почему так случилось.
«Я думал, что сбежал от прошлого», – мысленно произнёс Алан.
«Прошлое как паразит», – ответил Лямбда. «Оно гложет тебя изнутри.Ты не сможешь сбежать от него, пока жив».
«Ева, Лямбда, когда вы собираетесь мне рассказать? Или решили оставить меня в неведении?»
«Что рассказать?» – спросила Ева.
«Что Игра проникла ко мне в голову. Чёрт, я знал, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Силу, с помощью которой можно спасать планеты и покорять галактики, никто не дарит без определённых условий. Не бывает вселенных с бесконечными возможностями – всегда есть ограничения».
«Сначала это была просто очередная игра, которая помогала сбежать от реальности, но она имела особое значение», – продолжал Алан. «Я имею в виду, это стало смыслом жизни. Играешь в игру, переживаешь взлёты и падения, а потом всё. Игра окончена. За исключением того, что я не потерял интерес, проведя здесь несколько месяцев. Теперь я знаю почему».
«О чём ты говоришь?» – спросил Лямбда.
«Безумие – распространённый человеческие недуг», – заметила Ева. «Алан, ты хорошо себя чувствуешь? Давай запустим базовую диагностику».
«Вот именно. Капсулы, они заживляют раны и лечат болезни. Но мне никогда не приходило в голову, что они исцеляют психические заболевания так же, как физические», – сказал Алан. «Я давно должен был подумать об этом, но я слишком увяз в Игре».
«Ты имеешь в виду свою предполагаемую депрессию и тревожное состояние?» – спросил Лямбда. «Конечно, Игра исправила твой разум, устранив все возможные проблемы, и теперь он работает как часы».
«Но как они определяют, что именно нужно исправить? В какой степени моё сознание было изменено? Игре нужны игроки, а значит, любые изменения будут сделаны исходя из этого», – ответил Алан, ударив стенку гравимобиля. «Остаюсь ли я самим собой? Решения, которые я бы принял раньше, и те, что принимаю сейчас, могут сильно отличаться. Так как я не знаю, что Игра сделала с моим грёбаным мозгом».
«Как думаешь, что происходит, когда возможности твоего интеллекта растут иликогда приобретаются способности?» – спросил Лямбда. «Изменения – это усовершенствование и прогресс. Благодаря этому ты становишься лучше, чем обычный человек сотсталойпланеты, не имеющий надежды когда-либо достичь чего-нибудь более значимого, чем смерть».
«Мы не прилагали никаких усилий, чтобы скрыть последствия. Эта информация не должна повлиять на твои решения», – добавила Ева.
«Что?! Да я могу протянуть руку и почувствовать, как Игра меняет чёртову химию моего мозга. Дьявол. Лучше бы я не спрашивал», – в сердцах сказал Алан. «Я даже не знаю, какие будут побочные эффекты. Чёрт, я даже не имею понятия, какими должны быть нормальные эффекты. Просто я, по-видимому, не в состоянии осмыслить тот факт, что я – всего лишь сознание в сети, плавающее в пространстве облако электронов или какой-нибудь другой субстанции».
«Меня оскорбляют твои слова», – проговорил Лямбда. «Ведь это то, чем я всегда был».
Алан не знал, как реагировать. Он прекрасно понимал, что его личность – всё, что он чувствовал и испытывал, – это просто информация. Данные, которые могут быть изменены по чьей-нибудь прихоти. На самом деле даже по его собственной прихоти. Это очень легко. Одна лишь мысль может вывести его за грань.
«С тобой всё в порядке, Алан?» – спросила Ева.
Алан почувствовал, что вокруг него сгущается туман, пытаясь изменить его. Он воспротивился этому, пресекая попытки повлиять на его облако. Мышцы начали болеть, а доспехи, что были на нём, вдруг стали слишком тяжёлыми для его тела. Левая нога зудела. Воздух в «Стражнике» напоминал по вкусу переработанные кишечные газы. Всё вокруг вызывало ощущение дискомфорта, однако раньше он, казалось, этого не замечал.
«Стало лучше, чем раньше?» – спросила Ева.
«Раньше? Что ты знаешь о том, что было раньше? Тебя создали уже после вторжения хакслардов, после всего этого», – бросил Алан.
«Почему бы тебе не рассказать нам об этом?»
«Я не уверен, что хочу дать вам больше возможностей играть с моей психикой и влиять на мои решения».
«И всё же я был бы рад услышать это от тебя», – заметил Лямбда. «Хотяя в курсе, что говорить с кем-то, кто может помочь, – банально».
«Помочь? Нужна ли мне помощь? Полагаю, нужна. Как бы то ни было, пожалуй, я расскажу свою историю. Это то, чего ты хочешь, да? Чтобы, чёрт побери, узнать, кто я такой, и понять, стоит ли следовать за мной или же поступить по-другому. Моя жизнь. Моя история. Ничего особенного. Я был единственным ребёнком в семье, которого воспитывали любящие родители. Что-то типа того. Но всё пошло наперекосяк, после того как я совершил ошибку.
Дурацкая шутка, которую я разместил в интернете, вызвала резонанс. Она стала мемом, частью истории, цитатой, живущей собственной жизнью. Я, как последний дурак, использовал свой школьный аккаунт. Так что вычислить меня было проще простого. Меня отстранили и в конце концов исключили. Я попытался отомстить. И у меня отняли надежду на будущее.
