- Оливия.
Она судорожно вздохнула, услышав глубокийголос Димитри. Он нежно прикоснулся к ее щеке, и она против воли закрыла глаза,наслаждаясь трогательной лаской.
- Ты боишься, - тихо сказал он, - что всезакончится тем, что мы окажемся в постели?
Оливия широко раскрыла глаза.
- Нет! - солгала она сдавленным голосом.
- Тогда у тебя нет причин отказываться, -заключил Димитри и, спокойно отделив лист артишока, обмакнул его в масло.
Она невидящим взглядом смотрела, как он съелмясистую часть листа и победоносно улыбнулся. От его улыбки кровь закипела унее в жилах. Он подумал, что она готова стать легкой добычей! Какаясамонадеянность! Возможно, на нее действительно подействовали его испытанныеметоды соблазнения, но она все-таки не поддалась им!
Какое огромное удовлетворение она получит,когда докажет, что Димитри вовсе не такой уж неотразимый, каким себявоображает. Все, что ей нужно, - это помнить, что у него есть по меньшей мереодин незаконнорожденный ребенок и что, по его мнению, женщины - просто игрушки,предназначенные для удовольствия.
И она ненавидит его.
Оливия содрогнулась от непритворногоотвращения, как будто ей претила мысль проводить время с Димитри.
- Меня заставляет колебаться только то, чтомне придется делать вид, будто я люблю тебя, - мрачно сказала она, втыкая вилкув рыбу с таким чувством, будто погружает ее в тело Димитри. - А что скажет твоямать? Вряд ли она будет довольна.
- Она осуждает тебя за то, что ты ушла отменя, - сказал он. - Но она должна понять, что я сам распоряжаюсь своей жизнью.Когда-нибудь я влюблюсь. Ей придется подготовиться к тому, чтобы принятьженщину, которую я полюблю, какой бы она ни была. Когда настанет время идти калтарю, мне нужно будет благословение матери.
Оливия поморщилась. Что-то терзает ее сердце.Ревность, наверное. Она - словно собака на сене. Как это недостойно! Димитри ейне нужен, но ей невыносима мысль, что он может влюбиться.
Интересно, не хочет ли он жениться на Атене ипризнать своего ребенка? Или она ему надоела и он давно бросил ее?
Трудно сосредоточиться, потому что она всмятении и ее тело отзывается на тяжелый ритм греческой музыки.
- Я не знаю...
- Сделай это, иначе я постараюсь, чтобыоформление нашего развода заняло долгие годы, - ледяным тоном заявил Димитри.
Сердце у Оливии упало. Он говорит серьезно - иу него есть деньги, и власть, и жестокость, чтобы осуществить свою угрозу.
- Ты беспринципная свинья, - пробормотала она.
- Верно.
Ее раздражало, что Димитри одержал над нейпобеду. Ему безразлично, разведены они или нет - просто это помешает Элениназначить день свадьбы. Оливия насупилась. У нее возникло сильное желание датькому-нибудь пинка. Желательно - Димитри. Но ей необходимо получить развод,чтобы начать новую жизнь. Возможно, две недели не такой уж долгий срок?
- Мне нужно подумать, - внезапно почувствовавсебя беспомощной и уязвимой, Оливия оттолкнула тарелку.
- Конечно.
Димитри кивнул, и они в молчании приступили кпудингу. Точнее, Димитри приступил. Пытаясь объективно рассмотреть ситуацию, вкоторую она попала, Оливия лишь делала вид, что ест десерт.
Казалось, что все сложилось так, чтобызаставить ее сказать «да»: музыка, еда, напомнившая Оливии о том, как нравитсяей экзотическая греческая кухня и особенно страна, полная неописуемых красот.
Если ей действительно придется остаться вГреции на некоторое время, она предпочла бы жить в прекрасном особняке Димитри,даже если ради этого придется изображать любящую жену. Она полюбила старинныйдом в венецианском стиле, и тоска по нему вызывала у нее душевную боль,приводившую ее в изумление. Но особняк, из которого открывался красивейший видна Саронический залив, на самом деле был великолепен. Обставленный роскошнойудобной мебелью, он свидетельствовал о безупречном вкусе хозяина.
Все, что она потеряла из-за его неверности,вновь вернется к ней на две короткие недели; и когда боль и страдания уйдут впрошлое, она будет с улыбкой рассматривать фотографии, запечатлевшие красотыэтой страны.
- Пойдем, - Димитри прикоснулся к ее руке, иОливия покорно поднялась. - Я думаю, что чашка кофе взбодрит нас, - сказал он,ведя ее в гостиную.
В дверях он сказал несколько слов официанту,ставившему поднос с кофе и шоколадными и мятными конфетами на низкий столик сперламутровой инкрустацией. Голос Марии Каллас, исполняющей арию из «МадамБаттерфляй», плыл по комнате, наполняя ее чистыми печальными звуками, и жалобаженщины на измену возлюбленного проникала в измученное сердце Оливии, жестокотерзая ее чувства.
- Оливия, у нас мало времени. Ты приняларешение? - тихо спросил Димитри, поворачивая ее к себе лицом.
Она подняла на него глаза и быстро отвелавзгляд. Но запах его лосьона щекотал ноздри, и она чувствовала, как возбуждаетее исходящая от Димитри энергия. Он волнующе близко. В любой момент она можетподнять голову в ожидании поцелуя и - унизить себя. Ее охватила паника.Стремясь оказаться на безопасном расстоянии, Оливия неожиданно для самой себядала согласие.
- Да. Я сделаю это. Ради себя, а не ради тебя,- добавила она вызывающим тоном.
На губах Димитри заиграла чарующая улыбка. О,в этих глубоких, бархатных, темных как ночь глазах можно утонуть! Оливия сбеспокойством подумала, не напрасно ли она согласилась.
- Ради себя?
Сознавая опасность, которой подвергнется, еслибудет смотреть Димитри в глаза, она сосредоточила внимание на третьей пуговицеего рубашки.
- Конечно, - подтвердила Оливия, которой чудомудалось принять равнодушный вид. - Это будет прекрасный отдых. Великолепнаяместность, машина - я настаиваю, чтобы она находилась в моем распоряжении, - ивозможность знакомиться с красотами твоей страны.
- Я не постою за расходами, чтобы развлечьтебя, - с манерной медлительностью проговорил Димитри. Он оказался прав. Ееможно купить. Кажется, каждая женщина имеет свою цену. Разочарование лишило егоудовольствия, которое возникло у него от сознания своей власти над Оливией. -Но взамен ты дашь мне честное слово, что выполнишь свое обещание и не пойдешьна попятную. Я должен знать, что мой план обязательно удастся.
Ее глаза, чарующие и бездонные, синие, какводы у мыса Олимпос, вспыхнули.
- По рукам? - сказал Димитри резче, чем хотел.- Поклянись, что ты доведешь это дело до конца, - он протянул Оливии руку.
- Клянусь.
Ее пальцы неуверенно коснулись его ладони, изатем ее рука скользнула в его руку.
