Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
– Том говорит, что я должна получать больше денег.
– Кто такой Том? – спросила я через несколько минут, уже с мокрым от слез плечом.
– Том. Ты знаешь Тома.
Я не знала никакого Тома.
– Я встретила его в спортзале, и он сказал, что Роберт ни за что не раскроет все свои активы. – Она подняла голову, и после того как я перестала разглядывать потеки туши на ее лице, до меня дошло, что она смотрит на меня так, будто ждет ответа.
Я вздохнула и опустила руки. Хотя бы раз она разбудила меня, потому что на самом деле соскучилась по мне, а не ради очередной разборки на почве чувства вины. Я почти не сомневалась в том, что отец уводит какие-то деньги на счет, открытый на имя Шелли. Мама тоже так думала, но до сих пор ей не удалось это доказать. Ее попытки заставить меня шпионить для нее провалились. Какая мне разница, кто из них будет шиковать на отцовские деньги? Пока продолжалась эта свистопляска, никому из них такое счастье не светило.
Все это мелочи жизни.
– Я же сказала тебе, что ничего не знаю ни о каких деньгах.
Мама фыркнула и отпрянула.
– Он где-то прячет их. Ты знаешь, что я права. – Она поводила пальцем у меня перед носом, и я отмахнулась. – А с чего бы этой шлюхе оставаться с ним?
Я уже давно не думала, что кто-то из моих родителей особенно привлекателен, поэтому промолчала.
Мама положила голову мне на плечо.
– А ты не могла бы просто…
– Нет. – Я крепче сжала подушку и ссутулилась, чтобы сбросить мамину голову с плеча. Она пыталась играть в милую, ласковую маму, но мое сердце разрывалось от этой фальши. – Я не собираюсь рыться в его вещах. Сколько раз я должна это повторять?
Она оторвалась от моего плеча.
– Полагаю, ты хочешь, чтобы я осталась без крыши над головой.
– У тебя огромный дом.
– А если он заявит, что должен платить меньше? Тогда я могу потерять все.
– Мам, перестань. Ты переживаешь из-за пустяков.
– Может, потому, что я единственная, кто останется бездомной? – Она издала гортанный звук, напоминающий издевательскую усмешку. – Ты ускачешь к своему отцу, как это делаешь каждый второй уик-энд…
– Я, как известно, обожаю кочевать. – Я воздержалась от комментариев по поводу графика посещений, потому что мама знала – по крайней мере, трезвая знала, – что меня лишили права голоса в этом соглашении.
– …и я окажусь в какой-нибудь подворотне, где буду торговать собой за наркотики.
Я не смогла удержаться от смеха.
– При таком раскладе ты довольно быстро превратишься в шлюху-наркоманку.
Меня бросило в жар, когда она влепила мне пощечину.
– О! – Обеими руками она прикрыла рот. – Джолин. Дорогая, я не хотела. Моя Джолин. – Она кинулась обнимать меня, укачивая и успокаивая, как будто это я плакала. Но я не плакала. Никогда себе этого не позволяла. Сердце билось неровно, лицо саднило, но глаза оставались сухими. – Ты – единственное хорошее, что есть в моей жизни, ты знаешь об этом? Я так тебя люблю, так люблю, так… – Наконец она уложила меня в постель, подтянула сбившиеся простыни и укрыла меня одеялом.
Перед тем как уйти, она поцеловала меня в щеку, по которой до этого ударила.
Адам
Я ждал в машине, пока Джереми и папа обнимались на прощание. Сам я отказался от прощальных объятий, ограничившись скупым: «Пока». В результате мы с Джереми не разговаривали всю дорогу до дома. Поездка заняла полчаса, так что молчание потребовало от нас обоих немалых усилий.
Джереми свернул с шоссе, и даже с закрытыми глазами – по хрусту колес и тряске – я догадался, что мы приехали. В поле зрения показалась гравийная дорога, тянувшаяся на полмили до самых ворот, и мама стремительно спустилась с крыльца. Ее короткие, до подбородка, золотисто-каштановые волосы разметались вокруг светлого овала лица.
Я позволил маме обнять меня так крепко, как ей хотелось. Следом за мной Джереми послушно обнял ее и, как положено, поцеловал в щеку. Она вцепилась в наши руки и впилась в нас зелено-голубыми глазами, слишком воспаленными, чтобы мы могли купиться на ее улыбку.
– Вы стали выше ростом. Клянусь, вы оба подросли.
– Мам, не подавай Джереми пустых надежд. К тому же коротышки ничем не хуже других.
Джереми выругался на меня прямо перед мамой, но она не стала его отчитывать. И это не дало разгореться той вражде, что вечно вспыхивала между нами двумя.
– Кто голодный? Я приготовила жареную курицу, а на десерт – яблочный пирог. – Мы оба охотно откликнулись и, пропуская ее вперед, зашли в дом, обменявшись взглядами. Никаких улыбок и беззвучных слов, но я знал, что мы оба сделаем все возможное, чтобы заставить ее забыть о том, что она провела выходные в одиночестве. Джереми воздерживался от того, чтобы возлагать вину на кого-либо из наших родителей, и пусть бы он оставался «и вашим и нашим» – сейчас я большего от него не требовал.
Спустя час мама притворно ужаснулась, увидев, что мы с Джереми умяли весь пирог.
– Есть еще? – спросил я. Тогда она действительно не на шутку перепугалась, но, вероятно, больше из-за угрызений совести, потому что не испекла второй пирог на всякий случай. – Мам, шучу. Если серьезно, из меня уже обратно все лезет. Это не шутка. Я бы остановился после пары кусков, но, когда Джереми потянулся за третьим и последующими, у меня включился комплекс неполноценности младшего брата.
– Я могу испечь еще один. – Она уже отодвинула стул, чтобы выйти из-за стола, но я остановил ее, положив руку ей на запястье.
– Мам. Сиди. Не такой уж он и вкусный.
Мама выдохнула, но это перешло в смех.
– Я знаю, ты нарочно дразнишь меня. Сам уминал за обе щеки.
– Тот, последний кусок я съел чисто из жалости. Пирог ужасный. Терпеть не могу яблоки.
Мама снова засмеялась, еще более искренне.
– Мне понравилось, – сказал Джереми, и мама потянулась через стол, чтобы похлопать его по руке.
– Спасибо тебе, милый.
Мама попыталась прогнать нас, чтобы мы распаковали вещи, пока она моет посуду, но я задержался на кухне после ухода Джереми.
– Мам?
Она стояла у раковины, ополаскивая тарелки и загружая их в посудомоечную машину. Она посмотрела на меня через плечо.
– Передумал насчет пирога?
Я взял у нее только что очищенную тарелку и поставил ее в посудомоечную машину.
– Я рад, что вернулся домой, вот и все.
Она все крутила в руках другую тарелку под краном.
– И я тоже. Я… я не думала, что это будет так трудно. Сколько матерей хотели бы проводить по нескольку дней в одиночестве? В следующий раз мне будет легче. Я придумаю, чем себя занять, и время пролетит быстрее. – Она кивнула мне и наконец оставила тарелку в покое. – С отцом все в порядке?
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
