Вон, даже наша принцесса, и та не особенно то и прячется от магических кристаллов, когда, приняв на груди пару-тройку бутылок спиртного, купается в фонтане перед ратушей или танцует почти обнаженной на столе во время приемов.
Я вздохнула, перевернув страницу. Про выбрыки принцессы Марии Леонисии в империи знают даже дети. И о том, что восемнадцатилетняя дочка нашего императора несдержанна в своих порывах, активно участвует в оргиях, балуется не только крепким алкоголем, но и запрещенными наркотическими препаратами, меняет любовников чаще, чем белье и любит оставлять на теле горничных ожоги от щипцов для волос, в газетах, само собой, не пишут, но… И скрывать особо не скрывают. К счастью, она всего лишь самый младший ребенок в императорской семье, и трон не наследует.
Я потерла кончиком карандаша нос и снова углубилась в чтение.
Скучные статьи, нудные описания родовых гербов и девизов, перечисление всех предков до двадцатого колена, и описание их вкладов в жизнь имперни… Зевать я начала уже спустя полчаса. Вот никогда особо не увлекалась подобным чтивом. А ведь в академии со мной училась одна девушка, Марианна Ларон, происходящая из семьи потомственных промышленников. Там денег столько, что мне даже и представить-то было страшно. И Марианна была весьма недурна собой, но вот имелась у нее одна-единственная мечта — выйти замуж обязательно за аристократа, чтобы стать леди. Она делала все возможное, чтобы приблизиться к этой цели, знала родословную порядка трех десятков самых древних аристократических родов империи, могла с ходу рассказать про любого представителя нынешней аристократии. Вот ее бы сейчас сюда, с тоской подумала я, перевернула страницу и замерла, разглядывая магоснимок мужчины.
Подпись под отпечатком гласила, что это как раз и есть тот самый лорд Николас Прэтт, который меня и интересовал, танцующий на балу в честь именин нашей принцессы, с этой самой принцессой.
Фотограф явно был мастером своего дела, потому что на снимке саму принцессу рассмотреть почти не получалось, все внимание привлекал к себе высокий, спортивного сложения мужчина с темными волосами и удивительной улыбкой. Я заворожено рассматривала черно-белый снимок и… в общем, начала прекрасно понимать леди Нейрос. Ради такого красавчика можно было не только свое занятие бросить — а и вовсе разума лишиться. Красив. Однозначно красив, но это не все. Даже черно-белый снимок передавал то особое очарование, харизму, ауру, что ли, которую излучал двадцативосьмилетний лорд Николас Прэтт.
«Герольд» же сухо уведомлял о том, что вполне возможно, именно этот красавчик в скором времени породнится с императорской фамилией, поскольку сама Мария Леонисия очарована молодым аристократом, спортсменом и просто красавцем.
Я передернула плечами, про себя пожалев лорда Николаса. Это ж как надо было нагрешить, чтобы тебя в результате осчастливили такой супругой? Теперь, мне кажется вполне понятным, почему он на Нейрос повелся. По сравнению с Марией Леонисией, леди Ариэлла — святая женщина, сама кротость и доброта.
Больше ничего интересного о лорде Прэтте я из «Герольда» не узнала, а потому вернув подшивку. Направилась на выход. Остановилась на ступеньках перед библиотекой, зажмурилась и подняла лицо к солнцу.
По большому счету, я уже сейчас могла написать о смерти леди Нейрос. Той информации, что мне дала Марта, вполне хватило бы, но… было нечто такое, что царапало изнутри. И дело даже не в том, что дядя Фил всегда повторял своим «орлам», что любую информацию необходимо тщательно проверять. И даже не в темном ритуале, что вполне возможно мог проводиться в доме по улице Магнолий в апартаментах номер восемнадцать, и даже не загадочный лорд Прэтт, за которого вроде как собиралась замуж наша жертва…
Нет, всего этого было бы вполне достаточно для статьи, которую, кстати, я просто обязана сдать до того, как будет утвержден завтрашний номер.
Мне просто стало любопытно. До дрожи в кончиках пальцев стало любопытно, что заставило леди Нейрос презреть традиции, отринуть память о своих предках и уничтожить собственную репутацию, став лераной. Меня не оставляла мысль, что с ее убийством все же что-то нечисто. Тоемные или не темные, но ритуал и «Петля», и тот факт, что Марта клялась и божилась, что никого постороннего в доме не было, и никто не входил и не выходил всю ночь.
А еще противной занозой засела мысль о лорде Николасе Прэтте. Просто… просто не могла я понять он-то тут каким боком?
Что аристократу, красавчику с огромным счетом в императорском банке и кучей семейных предприятий (да, «Герольд» не брезговал и такой информацией и активно делился со своими читателями подобными сведениями), одному из самых популярных мужчин империи, спортсмену (и, если судить по тем немногочисленным статьям в «Голосе», которые я все же прочитала) многократному чемпиону каких-то там гонок на соларах, понадобилось от какой-то лераны? Пусть даже она и из древнего рода?
Хотя…
Я открыла глаза и обвела чуть расфокусированным взглядом Главную площадь Тайра.
Они вполне могли быть знакомы и до того, как леди Нейрос решила стать лераной.
В общем, мне еще много чего оставалось выяснить. А главное, нужно было подтвердить те сведения, что я получила от Марты. И вовсе не потому, что я не доверяла рассказам бравой вахтерши.
Я вытащила из ридикюля свой блокнот, пролистала, выискивая в записях имя того самого следователя, что задавал вопросы.
И вспомнила.
Мартин Алан — один из самых непримиримых врагов нашей звезды, Тома Брайта. Следователь по особо важным делам, который терпеть не может журналистскую братию и даже — о, ужас! — два раза был причиной того, что Том ночевал в кутузке.
Я улыбнулась, вздернула подбородок, расправила плечи и неторопливо спустилась по ступенькам. Взмахнула рукой, подзывая извозчика и звонким, но полным достоинства голосом, назвала адрес:
— Полицейское управление! И побыстрее!
Управление доблестных стражей порядка располагалось недалеко от Главной площади Тайра, почти напротив ратуши. Внушительное трехэтажное здание мо множеством входов и выходов, с шестью массивными белыми колоннами, украшающими широкое крыльцо с пятью ступеньками, с гербом Тайра над входом и двумя гипсовыми фигурками бульдогов по обе стороны от входа должно было производить впечатление. Оно и производило, но совершенно не такое, как было задумано изначально. По крайней мере, у меня, так точно.
Глядя на все это трехэтажное великолепие, я могла думать только о том, что внутрь мне попасть вот никак невозможно. Нет, войти-то я, войду. А вот дальше?
Что мне делать дальше и как встретиться именно с тем, с кем требовалось? Поначалу я думала притвориться потерпевшей, но потом решила отбросить эту идею. Сомнительно, что сам господин следователь по особым поручениям будет принимать заявление о краже там или нападении. Устроить истерику и потребовать, чтобы меня проводили именно к нему? Можно, но гарантий это не дает никаких.
Оставалось последнее — притвориться, что у меня есть информация по текущему расследованию убийства леди Нейрос. Но и туту оставалось слишком много нюансов, когда все могло пойти совсем не так, как мне бы того хотелось.
