Хор певчих, то семинарский, то соборный, исполнял во время духовных чтений песнопения, во время исторических и литературных — гимны, былины и песни, соответствующие по содержанию произносимому чтению.
Во время чтений показывались световые картины и выставлялись транспаранты.
Картины и хоровое пение придавали чтениям торжественную обстановку и делали их менее однообразными и утомительными».
Но гораздо больше череповчанам все же нравились здешние народные гулянья. Проходили они так: «16 августа состоялось гулянье в Милютинском саду. Сад был декорирован с большим вкусом, особенно изящно была украшена зеленью, фонариками и флагами терраса «Соляного городка», служившая эстрадой для хора и оркестра балалаечников. Все номера пения исполнялись хором под управлением г. Шемановского достаточно стройно и выразительно, с особым же интересом слушались: известная солдатская песня «Солдатушки-ребятушки» с малюткой-запевалой и «Многие лета». С удовольствием слушали и хорошо сыгравшийся оркестр балалаечников под управлением г. Якобсона».
Неудивительно — ведь сад в первую очередь предназначался именно для отдыха, а не образования череповчан.
Добрая репутация была у симбирского Карамзинского сквера, в первую очередь благодаря прекрасным образом подобранным и обихаживаемым растениям. Сам нью-йоркский ботаник Чарлз Гибб, посетивший Симбирск, написал в своей книге: «В Симбирском общественном сквере дикие груши являются прекрасным орнаментным деревом и, кажется, таким, которое менее всего страдает от сухости воздуха и уменьшенного количества дождя».
Впрочем, кроме груш здесь росли березы, липы, вязы и акации.
Мил был городской сад Таганрога. Один из жителей города вспоминал, как выглядел он в середине позапрошлого столетия: «Таганрожский прекрасный, редкостный, можно сказать, городской сад, в котором гимназисты устраивали свои конспирации, собрания, собирались по вечерам, совещались по поводу предстоящих экзаменов. Прекрасный городской сад вообще занимал в нашей жизни немалое место. Несмотря на то, что Таганрог вообще не беден растительностью, — в нем много обширных дворов и садов, — а большая часть улиц по обеим сторонам обсажены в два ряда тенистыми деревьями, настолько разросшимися, что закрывают дома и представляют собой прекрасные аллеи из белой акации и тополей, проходя по которым чувствуешь себя как бы идущим в тенистом саду, — все же городской сад манит к себе, и с ранней весны и до поздней осени мы чуть ли не каждый день посещали его. Он обширен, тенист и привлекателен своей прохладой, своим покоем… Вход в сад стоил пятачок. Деньга небольшая, но увы, в кармане у нас в ту пору не всегда звенел лишний пятак, а потому мы предпочитали лазать в «дырку»».
Шредерский сад города Орла (названный так в честь орловского губернатора Николая Ивановича Шредера, при котором возникла эта достопримечательность) любим был многими известными писателями — в первую очередь из-за того, что многие из них были здешними уроженцами. Николай Лесков вспоминал, как в раннем детстве ходил сюда с няней прогуливаться: «Мы садились над мелководной Окой и глядели, как в ней купались и играли маленькие дети».
Украинская писательница Марко Вовчок хвасталась в письме своему мужу: «Вчера утром были в саду и в магазинах, где Богдасю очень понравились вол и четверка коней. Четверку мы и домой принесли с собою, и по саду возили городскому, шумели и смеялись».
Леонид Андреев предавался романтическим мечтам: «Все-таки в Орел очень хочется, хочется в городском саду погулять, не знаю, есть ли еще где в провинции такое любопытное место, как наш городской сад, он принадлежность только одного Орла. Бывал я в разных городах, но подобного учреждения не встречал. Коротко говоря, сад наш представляется единственным местом, где сосредотачивается орловская общественная жизнь».
А Иван Бунин вспоминал об одном из народных праздников, устроенных в саду: «Меня поразила несметная от тесноты, медленно двигающаяся по главной аллее толпа, пахнувшая пылью и дешевыми духами, меж тем, как в конце аллеи в сияющей цветными шкаликами раковине томно разливался вальсом, рычал и гремел во все свои медные трубы и литавры военный оркестр. Перед раковиной, на площадке бил раскидистый фонтан, орошая водяной пылью с очаровательным запахом цветы, как я потом узнал, они назывались просто «табак»».
Словом, Шредерский сад вошел не только лишь в историю, но и в литературу, притом мировую.
А вот сад Вологды был вопиюще скромен. Литератор Лейкин так о нем писал: «Вечером мы были и в увеселительном саду, находящемся за городом, за рекой Вологдой. Эта березовая рощица нового насаждения когда-то, говорят, составляла лагерную стоянку квартировавших здесь войск. Рощица эта снята местным пожарным обществом, составляющим из себя нечто вроде клуба. В рощице имеется деревянный ресторанчик с гербом пожарного общества над входом. В рощице сделаны дорожки, поставлены скамейки, на площадке на возвышении играет военный оркестр музыки и во время антрактов и пауз музыканты обмахиваются от комаров березовыми ветками. Все с ветками. Комаров тучи. Публики в саду — человек тридцать. Около ресторана на столе самовар, и какая-то довольно многочисленная семья пила чай. Семья тоже обмахивалась березовыми ветками от комаров».
Что поделаешь — город северный, комариный.
Даже в курортном Сочи, который весь, казалось бы, представляет из себя огромный сад, тоже был свой увеселительный парк — Верещагинский. Современник писал: «Парк очень тенистый, содержится в порядке. Главное насаждение парка — это остатки того леса, который покрывал всю Верещагинскую дачу. Лес вычищен, проведены дорожки и получился старый, тенистый парк Главная аллея вдоль морского берега обсажена розами, магнолиями и другими растениями. Возвышенная площадка засажена пальмами, бананами и т. п. южной растительностью.
В парке устроена площадка для лаун-тенниса, крокета, гимнастики. Выстроена беседка с лестницей к морю, откуда любуются заходом солнца.
В темные ночи часть парка иногда освещается фонарями.
Во время сезона раза два-три играет оркестр».
Разумеется, не обходилось без происшествий, леденящих кровь. Вот, например, письмо, направленное в городскую думу города Ростова (Ярославской губернии) купцом Алексеем Яйцовым: «В ростовском городском саду неоднократно были весьма неприличные и даже буйственные поступки, да и недавно один член ростовской уездной земской управы избил трактирщика, а все это происходит от того, что в саду распивочное заведение спиртных напитков, а от этого заведения могут происходить в саду и более предосудительные пассажи. А поэтому я покорнейше прошу городскую думу вывести из сада эту торговлю спиртными напитками и тем дать возможность нам, семейным гражданам, пользоваться гуляньем в саду, не рисковать попасть на вышеписанный пассаж, и не быть со своими женами и дочерьми этому свидетелями, что весьма каждому неприлично».
Городская дума, разумеется, рассматривала эти предложения и принимала меры.
А впрочем, сад был вещью необязательной. Многие горожане обходились без него, совершая свои моционы где угодно. Городская прогулка — один из популярнейших досугов русского провинциала.
