Помимо выступлений здесь играли в бильярд и кегли, запускали в высокое небо «аэростатический шар» и, разумеется, танцевали под звуки оркестра. «Приятно было приехать в сад Шехтель, — писал современник, — даже не ради театра и танцев, а просто насладиться чистым воздухом и послушать музыку». Однако Шехтелям сад принадлежал недолго. Уже в конце шестидесятых годов семью постигает финансовая катастрофа. Один из свидетелей этих событий писал: «Шехтели лишились всего состояния от неудачного предприятия: они вздумали добывать в Сибири золото, почему один из братьев поселился в Красноярске. На приисках Шехтели потратили весь свой капитал и влезли в большие долги. Дома их продали с аукциона».
К счастью для саратовцев, сад и театр достались некому Э. Ф. Сервье — французу, парикмахеру, человеку, явно не чуждому изящных развлечений. Сад не только не меняет своего характера — напротив, он становится все интереснее и все милее горожанам. Артист В. Давыдов описал атмосферу известного сада в 1871 году: «Маленький деревянный театрик, весь спрятавшийся в зелени тенистого сада, совершенно не был приспособлен для сложных постановок, в нем не было даже приличных декораций… Лето было жаркое, и все с наслаждением после пыльного и палящего дня бросались в тенистый и чистенький сад. Были сделаны дорожки, беседки, скамейки. Сад усердно поливали водой, чтоб не было пыли. Вечером украшали цветными фонариками, а в праздники Медведев освещал его каким-то прибором, дававшим необыкновенно сильный и яркий огонь. Здесь же можно было в ресторанчике сытно, вкусно и дешево закусить, а прекрасный оркестр услаждал музыкой. Одним словом, это было премиленькое местечко, где приятно было отдохнуть».
Увы, в 1875 году театр сгорел. Не стало привычного увеселительного заведения, хотя и «похожего на сигарный ящик», но все равно полюбившегося жителям города. Пришлось срочно отстраивать новое. Сервье не жалел своих средств, и уже в мае 1876 года «Саратовский справочный листок» коротенько отчитался: «На месте сгоревшего в саду Сервье театра открылся вновь отстроенный летний театр».
Один из завсегдатаев тогдашнего сада Сервье вспоминал: «Это был громадный тенистый сад, походивший скорее на рощу. Прямые тенистые аллеи, поросшие мелкой травой… В мелкой лесной поросли звучали трели соловья, ворковали горлинки… Высокие папоротники зеленели своими кудрявыми султанчиками, тихо покачиваясь при малейшем дуновении ветерка, а посреди этой рощи, со всех сторон окруженной вековыми благоухающими липами, возвышался большой деревянный театр, обнесенный просторной крытой террасой».
Кстати, в 1877 году здесь довелось поактерствовать известному репортеру, а тогда еще просто скитальцу без определенных занятий В. А. Гиляровскому Об этом кратком периоде мятежной своей биографии он затем написал (как обычно, не без доли самолюбования): «Побывал у кабардинцев Узурбиевых, поднимался на Эльбрус, потом опять очутился на Волге и случайно на пароходе прочел в газете, что в Саратове играет первоклассная труппа под управлением старого актера А. И. Погонина, с которым я служил в Тамбове у Григорьева. В Саратове я пошел прямо на репетицию в сад Сервье на окраине, где был прекрасный летний театр, и сразу был принят на вторые роли… Труппа была большая и хорошая… Я жил неподалеку от театра с маленькими актерами Кариным и Симоновым».
Разумеется, Владимир Алексеевич занимался не столько репетициями и спектаклями, сколько всяческого рода хулиганством. Он, например, ходил играть с саратовскими оборванцами в орлянку — игру далеко не целомудренную. Дарил девушкам цветы (осыпав предварительно их нюхательным табаком). Драл за уши коллег-актеров, выражающих симпатии актрисе, приглянувшейся самому Гиляровскому. А актера Инсарского, бывшего навеселе, подговорил записаться добровольцем на турецкую войну. К счастью, Инсарский очень быстро попал в лазарет, где был признан к воинской службе негодным.
Увы, в 1879 году участь Шехтеля постигла самого Сервье. Он не сумел после истории с пожаром и строительством поправить свои пошатнувшиеся денежные дела, и сад Сервье оказывается в собственности нового владельца, а спустя четыре года переходит к городской управе.
Самым же, пожалуй, странным садом был нижегородский. Странность его заключалась в том, что он расположился на весьма крутом, местами почти отвесном склоне. Виноват в этом был царь Николай I, приказавший разбить в городе парк в английском стиле.
— Но ведь русские люди — равнинные, по горам лазать не привыкли, — возразил было Бенкендорф.
— Пускай привыкают! — ответствовал самодержец.
Как ни странно, к новшеству и впрямь привыкли очень быстро. Один из современников, историк Н. Храмцовский, так его описывал: «Аллеи его извиваются по уступам горы; на одной из них устроен павильон, в котором помещается кондитерская. С начала весны до открытия ярмарки по воскресеньям и праздничным дням около павильона играет музыка; в торжественные дни сад иногда освещается на счет содержателя кондитерской китайскими фонарями и плошками. Главное гулянье в Английском саду бывает 1 числа мая и в день Вознесения».
Впрочем, бывали исключения. Все тот же автор описал, как здесь в 1850 году праздновали визит великих князей Николая и Михаила Николаевичей: «Нижний Новгород не видал до той поры ничего подобного этому гулянию. Кроме бесчисленного множества народа обоего пола, между которыми были жители всех концов империи и торговые гости Востока, сад вмещал в себе несколько оркестров музыки, несколько хоров песенников, русских и цыганских; акробатов, фокусников, и, сверх того, в разных местах его подгородные жители обоего пола в праздничном национальном наряде играли хороводами… В сумерки… сад весь горел тысячами разноцветных огней, освещавших густые толпы гуляющих по его извилистым аллеям».
Был своеобразен Милютинский сад города Череповца. «Сердцем» его был так называемый «Соляной городок» — театр, названный по аналогии с Санкт-Петербургским. История происхождения сада такая. Однажды городской голова Иван Андреевич Милютин обмолвился:
— А что, ребята, среди неликвидированного имущества у меня остался большой двухэтажный амбар, из которого можно выкроить неплохой зал. В качестве городского головы обещаю вам всемерно содействовать заключению условий с городом о переносе здания за мой счет в общественный сад, оборудовать соответствующим устройством и мебелью при условии содержания здания по особому льготному договору.
Так оно и вышло.
Кроме театра, здесь располагался летний кинотеатр, действовал музыкально-драматический кружок, а активисты из череповецкой учительской семинарии проводили «народные чтения». Судя по отчету, выглядели они так: «Все чтения произносились лицами учебного персонала: духовные — законоучителями, исторические и литературные — преподавателями учебных заведений.
Перед первым чтением отслужен был молебен, который пел соединенный хор — семинарский и соборный — в количестве 100 певчих. После молебна перед портретами Их Императорских Величеств и царской семьи хор исполнил «Боже, царя храни», «Слава на небе солнцу высокому». После громогласного «ура» многочисленных слушателей было прочитано разрешение г. попечителя С. -Петербургского учебного округа, и чтения в Череповце были объявлены открытыми.
