Если на что и могут жаловаться русские, так это на недостаточную решимость в отстранении со своих постов негодных командиров, хотя, например, о 2-й русской армии уже говорилось. Проведенная после Русско-японской войны 1904–1905 гг. аттестация российского генералитета не сумела удалить из армии весь негодный человеческий материал. Причин тому много, и одна из них заключается в том, что не всегда возможно было найти замену лицу, подлежавшему увольнению в запас или отставку. Ведь численность русских генералов была выше, нежели в иных странах: так, в начале XX века в Германии числилось 339 генералов, а в России — 1386{454}.
Во всеподданейшем отчете 1893 г. командующий войсками Киевского военного округа выдающийся отечественный педагог и военный теоретик ген. М.И. Драгомиров указывал: «Заботясь о соблюдении очереди на всякое назначение, производство и награду, мы парализуем энергию деятельных людей и на опыте убеждаем, что работать от сердца не стоит, так как и без работы, только бы дожил и был терпим, получит то же»{455}. Лишь введение предельного возраста для генералитета (кроме полных генералов), аттестации и чистка генералитета после Русско-японской войны позволили улучшить качество русского офицерского корпуса к началу Первой мировой войны. Это позволило русским вооруженным силам в ходе войны сковывать половину всех неприятельских армий, воевавших еще и во Франции, Сербии, Греции, Италии, Египте, Месопотамии.
Обыкновенно следуют возражения, что большая часть собственно германских войск воевала во Франции. Действительно, но разве можно забывать, что на Восточном фронте с общим неприятелем дрались только русские (с августа 1916 г. еще и румыны), в то время как на других фронтах стояли французы, англичане, бельгийцы, итальянцы, сербы? Помимо того, если сравнить техническую оснащенность русской действующей армии и армий западных союзников? Хрестоматийный пример: 168 тяжелых орудий на Юго-Западном фронте перед началом Брусиловского прорыва и 1700 тяжелых орудий только у британцев во время Битвы на Сомме. Обе эти операции проходили практически параллельно, в ходе летне-осенней кампании 1916 г. Но разве можно сравнить их результаты? И русские и англичане понесли громадные потери, превышавшие потери противника, однако десятикратная разница в тяжелой артиллерии, наверное, чего-нибудь да стоит? Да и получаемые Брусиловым в ходе наступления резервы и техника нивелировались австро-германскими перебросками против Юго-Западного фронта.
Межвоенный период николаевской эпохи оказался весьма плодотворным. Если в Русско-японской войне русским не удалось добиться ни одной победы вообще, а наступательные операции не получались вовсе, то в Первой мировой войне чаша весов постоянно колебалась. И, повторимся, уступая немцам, которым уступали все воюющие армии, русские неизменно одерживали победы над австрийцами, вследствие чего германскому командованию приходилось постоянно поддерживать своего союзника. Что же касается сравнения, то следует напомнить, что, в отличие от англичан образца Кут-эль-Амары образца 1916 г., русские никогда не капитулировали перед более слабыми противниками. Русские не терпели поражений от турок, подобно союзникам в Галлиполи. Русская Кавказская армия пополнялась по остаточному принципу, отдавая людей на австро-германский фронт, в то время как англичанам потребовалось восстание арабов, организованное полковником Лоуренсом, и многократный перевес в технике, чтобы в 1918 г. прорвать турецкий фронт в Палестине. Русские на год раньше уже стояли перед открытыми воротами в Малую Азию, только к концу 1916 г. получив несомненное превосходство над многократно перед тем разгромленным турецким противником.
Практика Русско-японской войны, несмотря на свой негатив, все-таки позволила выдвинуться многим и многим командирам, что отличились на полях Первой мировой войны. Конечно, были и исключения, чему примером служит все тот же А.А. Брусилов, не воевавший в Маньчжурии. Подчеркивая достижения российского военного строительства межвоенного периода, военный исследователь справедливо говорит: «Предпринятые Военным министерством меры для повышения профессионального уровня офицерского корпуса принесли свои плоды… в Первую мировую войну Русская армия вступила значительно лучше, чем прежде, подготовленной в тактическом отношении. Ее кадровый офицерский состав, в общем, был вполне удовлетворительным и хорошо знал свое дело. Если в войну 1904–1905 гг. приблизительно равное противоборство русских и японцев в большинстве случаев заканчивалось в пользу последних на уровне батальонов, то в 1914–1918 гг. чаша весов начинала колебаться в сторону немцев, как правило, на уровне дивизий… наиболее слабым в Русской армии оказался подбор высшего командного состава. Но и здесь наблюдаются сдвиги к лучшему. Благодаря им, в мировой войне, в отличие от предшествующей, Россия достигла ряда стратегических успехов»{456}.
Были и свои проблемы, которые в конечном счете привели Россию к краю пропасти, в которую страну столкнула безответственная деятельность либерально-буржуазной оппозиции, рвавшейся к власти любыми способами и методами. Проведенная Временным правительством чистка высшего командного состава русской армии не принесла особенных плодов. Это говорит о том, что, за редкими исключениями, к началу 1917 г. должности высшего генералитета занимали те лица, которым практически не было смены. Более талантливые военачальники (например, Л.Г. Корнилов или А.И. Деникин) должны были получить еще опыт руководства крупными войсковыми соединениями, прежде чем мгновенно перескочить пару ступеней в командовании. Современный ученый выделяет следующие проблемы высшего военного командования Российской империи периода Первой мировой войны:
«Во-первых, численность генералитета почти всегда превышала потребность армии в боевых начальниках, что не только умаляло значение генеральского звания, но и давало возможность занимать генеральские должности людям недостойным.
Во-вторых, на верхи военной иерархии пробирались зачастую люди мало подготовленные к роли военных вождей и полководцев; талантливые люди всячески обходились.
В-третьих, генералитет почти всегда представлял собой собрание амбициозных людей, ведущих свою линию и политическую игру, нередко в ущерб делу безопасности страны и успешности выполнения боевых задач.
В-четвертых, многие, достигшие генеральского звания и соответствующего положения, прекращали самосовершенствоваться, коснели в невежестве и рутине.
В-пятых, генералитет был, как правило, преклонного возраста, не способный ни к изменениям, ни к переменам, и этим самым тормозил развитие военного дела»{457}.
Правда, что в ходе войны многие русские военачальники учились медленно и неохотно. Но к этому подталкивала сама позиционная война, когда успех сражения зависел от сосредоточенного удара огня и массы. Слабость русской армии в технике и количестве боеприпасов, по сравнению с противником, не составляет секрета, а потому атаки почти всегда велись большой кровью. В связи с тем, что не существовало теории развития тактического прорыва в оперативно-стратегический, реализовывать успех не удавалось, и потому захлебнулся и Брусиловский прорыв. Союзники вплоть до лета 1918 г. не имели успеха в наступательных сражениях; немцам же удавалось бить гораздо более слабых противников — сербов в 1915 г. и румын в 1916-м.
