Элиана взяла мужа за руку.
– Пожалуйста, милый, не нужно так говорить! Главное, ты не предал самого себя и то, во что верил.
Бернар усмехнулся.
– Кто знает, осталась ли во мне после всех этих лет вообще какая-то вера! – И тихо прибавил: – Разве что вера в нашу с тобою любовь.
В самом деле, иногда ему казалось, что его влечение к Элиане – нечто большее, чем просто чувство мужчины к женщине; оно походило на неосознанную первозданную тягу одного безымянного вселенского существа к другому, случайно найденному в фантастическом сплетении созвездий, во тьме тысячелетий, во множестве прошлых и будущих жизней, – совпадение, казавшееся воистину невероятным.
Он был уверен, что и ее любовь к нему столь же сильна, что она имеет такие же глубокие корни.
– Я кое-что придумала, – промолвила Элиана, – но не решалась сказать. Не знаю, как ты к этому отнесешься… И все же, наверное, не стоит молчать!
– Что ж, говори.
Выслушав ее, Бернар спокойно произнес:
– Возможно, ты права, дорогая. И, пожалуйста, не думай ничего такого – в данном случае я далек от ревности. Главное, чтобы это было хорошо для Адели. Знаешь, – он мечтательно улыбнулся, – когда мы ехали вдвоем на Корсику, я вдруг почувствовал себя ужасно гордым оттого, что у меня уже такая взрослая и к тому же невероятно красивая дочь!
А потом замолчал, внезапно вспомнив о своих сестрах, ни одна из которых не успела познать великого счастья любви.
Между тем у Элианы отлегло от сердца. Дело в том, что не далее как вчера она словно невзначай спросила девушку:
– Скажи, тебе понравился господин Монлозье?
– Да, – откликнулась дочь, – по-моему, он неплохой человек. Сразу видно – настоящий дворянин! – И, лукаво улыбнувшись, добавила: – Наверное, он был влюблен в тебя, мама? Он так на тебя смотрел! Ты была дамой его сердца, да?
– Что-то вроде этого, – спокойно отвечала Элиана. – Он мой давний друг и желает тебе помочь. В силу обстоятельств мы с отцом пока не можем вернуться в Париж, но меня волнует твоя судьба. Времена изменились, и все же многое в жизни осталось прежним. Господин Монлозье предложил мне представить тебя в высшем обществе. У него хорошие связи, и он согласен тебя опекать. Что ты на это скажешь?
Адель мгновенно расцвела улыбкой.
– О, мама! Мне очень нравится здесь, но там… Я смогла бы посещать приемы, театры, балы! Париж есть Париж – я скучаю без него! Но мне будет плохо и без вас с папой.
Женщина улыбнулась.
– Ты привыкнешь. И я стану приезжать к тебе так часто, как только смогу. А потом наверняка наступит такое время, когда все мы вернемся обратно.
– А папа не станет возражать против моего отъезда?
– Я с ним поговорю. И помни, – сказала Элиана, – как бы далеко мы ни были, в душе – я всегда рядом с тобой!
Она увидела, что Бернар улыбается ей.
– Идем домой, любимая! Впереди у нас целый день!
– И едва ли не целая жизнь! – смеясь, подхватила женщина.
Они пошли наверх по тропинке, и Элиана продолжала думать о муже, о детях, о тех, кто был рядом с нею, и вспоминать других – кто ушел навсегда.
И она говорила себе: «Мы далеко не всегда подвластны только судьбе. Порою любовь меняет курс корабля, на котором мы плывем по жизни, и мы возвращаемся к вечному, к началу и сути мира, и к тем, без кого не можем жить и кто не в силах жить без нас. Это вечный закон и великая правда».
