держалась так далеко от дороги, как только удавалось, чтобы различать при этом лица или хотя бы одежду. И всё равно ей было страшно, очень страшно — до слабых ног и потных ладоней, до колотящегося комка в груди, до животного желания бросить всё и бежать отсюда как можно дальше. Если бы не этот дурак Прохвост, никогда бы она не заставила себя идти вперёд!
Но названого брата Хитринка нигде не видела. И Грету, и Карла, и Каверзу тоже. Всё какие-то незнакомцы — одни в форме с рядами блестящих пуговиц, другие в чём попало. Кто в костюмах, кто в лохмотьях с заплатами.
Она укрылась за валуном, пытаясь сообразить, кто побеждает. Вот упал один, с пуговицами. Нет, остался жив, отполз в сторонку…
Кто-то хлопнул по плечу, и Хитринка от неожиданности заорала.
— Тише ты, — сказал ей незнакомый хвостатый. — Что здесь забыла, девчонка? Ну-ка живо дуй вниз.
— Н-не могу я, — ответила Хитринка.
Сердце от страха упало в пятки, она вся до макушки покрылась мурашками и тут же рассердилась из-за этого, потому закончила фразу уже твёрдо:
— Мой братец здесь. И друзья. И нечего пугать, никуда я не уйду!
— Дурёха, — покачал головой её собеседник. — Ты же не боец, это сразу видно. И какой только осёл притащил с собой ребёнка? Ну хоть не суйся из укрытия, да по сторонам гляди. Это хорошо, что я сейчас подошёл, а если стражник?
Он хотел было ползти вперёд, но замер, поморщившись, и покачал головой. Затем вынул из-за пояса маленькое ружьё, покрутил его в ладонях. Что-то щёлкнуло.
— Держи хоть мой револьвер. Да бери, не бойся. Возьмись за рукоятку, вот так. Другой рукой обхвати правую снизу. Вот это — спусковой крючок, без нужды туда палец не клади. Руки вытягиваешь прямо, и выше подними, на уровень глаз. Не прижимай их к груди, да выше, выше, говорю! Вот. Если безопасно будет выпрямиться в полный рост, ноги ставишь на ширину плеч. Теперь эту маленькую штучку видишь? Отводить её вот сюда перед каждым выстрелом, запомни, не забудь. Выстрелов будет всего пять, не трать зря. Ну, я пошёл, удачи тебе в поисках.
И обернулся напоследок, широко улыбнувшись:
— Да в спину мне не попади, ладно?
В улыбке не хватало одного зуба.
Он ускользнул, а Хитринка сообразила, что даже не поблагодарила. Да она и не чувствовала радости от такого подарка, только ещё один страх добавился к прежним — забывшись, нечаянно выстрелить себе в ногу.
Хитринка ещё раз попробовала, вытянув руки, прицелиться, и тут увидела Гундольфа.
Все здесь, как умные люди, старались прятаться за какими-нибудь укрытиями: за камнями и скальными выступами, за взобравшимся выше остальных экипажем, за остатками древесных стволов, даже за телами павших за неимением лучшего. Сражающиеся пригибались к земле, а то и вовсе ложились. Но глупый Гундольф шёл так спокойно, будто он на прогулке. Так ведь ещё и стрелять из ружья с одной левой рукой не мог. Хитринка только сейчас задумалась: а зачем, собственно, он вообще сюда полез?
А затем она заметила человека в форме за его спиной. Истрёпанная куртка покрылась слоем бурой пыли, но даже сквозь неё блеснули пуговицы. Стражник поднимал ружьё.
— Гундольф, сзади! — закричала Хитринка так громко, как могла, даже горло заболело. И она подняла револьвер, как учил незнакомец, и выстрелила в сторону стражника, но не попала.
И тот выстрелил тоже.
В это же время какая-то тень бросилась на Гундольфа с другой стороны дороги, и он упал, не удержавшись на ногах.
Хитринка застыла в тревоге, забыв даже дышать, не зная, жив этот глупец или нет. Тот, второй, что сбил его с ног, точно был жив: извернувшись, он послал пулю назад, и стражник упал, раскинув в падении руки и выпустив ружьё. Тело его немного прокатилось вниз по склону.
Хитринка оглянулась влево, вправо, не заметила поблизости врагов и решилась подползти ближе к дороге.
— Да что ж ты делаешь, больно же, — донёсся стон Гундольфа.
Он сел, баюкая раненую руку.
— А лучше, чтобы лежал сейчас с пулей в спине? — процедила сквозь зубы Каверза, потому что это оказалась именно она. — Жить надоело?
— А зачем мне жить? — мрачно ответил Гундольф.
— Зачем? Рот закрой и тащи свой зад вперёд! Там Марта, там все наши. Если собрался умереть, то хоть с пользой, спаси кого-то перед этим. А не так по-дурацки, чтобы всем друзьям стало стыдно за тебя!
— Ладно уж, понял, — буркнул Гундольф. — Ну, пошли тогда.
— Ты иди, — сказала ему Каверза, — а я тут побуду. Тех, кто снизу поднимается, сдержу, сколько могу, а затем догоню. Давай-давай, шагай уже!
И Гундольф пошёл, а Каверза осталась лежать. Совсем не удобное и не безопасное это было место, чтобы поджидать врага. Середина дороги — ни ямки, ни камешка. Хитринка вновь огляделась и поползла, пригибаясь, вперёд. Дурацкий револьвер только мешал, его стоило бы бросить.
— А, подруга, — криво усмехнулась Каверза, обернувшись на шум. — Что, не удержалась, явилась следить, как бы я не повисла на шее у твоего братца?
— Замолкни, дура проклятая! — сердито выпалила Хитринка. — Чего разлеглась?
— Передохнуть захотелось, — ответила хвостатая, не прекращая улыбаться. Только улыбка была как будто усталая.
Хитринка, не желая больше спорить, отложила револьвер в сторону и придвинулась ближе, намереваясь подхватить Каверзу под мышки и оттащить, если получится, в сторону.
— Не трожь! — зашипела на неё та. — Здесь, может, ещё кого-то успею положить. А сдвинешь если… беги отсюда вниз и сиди, где было велено!
— А ты отведи меня! — фыркнула Хитринка.
Каверзу она трогать не стала, лишь подняла револьвер с земли и попыталась вспомнить, какую штучку ей советовали отвести в сторону перед выстрелом. Чем-то щёлкнула, надеясь, что сделала всё правильно. И опять осмотрелась в тревоге, не зная, с какой стороны покажется враг.
Каверза шевельнулась, поднимая ружьё: прямо на них по дороге поднимался стражник. Прогремел выстрел, но меткая обычно хвостатая в этот раз не попала в цель. Второй оказался удачнее.
После этого Каверза опустила голову, закрыла глаза и перестала следить за тем, что творится вокруг. Она побледнела, на лбу и над губой выступил пот, а дыхание стало шумным и прерывистым.
— Проваливай уже, а? — прошептала она чуть слышно и поморщилась.
— Молчи, дура! — ответила ей Хитринка дрожащим голосом.
Следующий стражник пришёл сверху.
Был он изрядно потрёпан, зажимал ладонью располосованную ногу и всё оглядывался, хромая, точно ожидал преследования. Увидев двоих на дороге, потянул ружьё из-за плеча.
— Не двигайся, не то я выстрелю! — завопила Хитринка, и револьвер в её
