Запылала как порох. Я закричала и отвернулась, прикрываяруками глаза. Надо мной визжали мелкие демоны. Я дернулась назад, потеряларавновесие. Красные потеки застилали мне зрение – глаза были открыты, слезытекли по лицу, но я не видела. Не видела!
Послышался звук сыплющихся камней, я завопила, почувствовавнесильный удар, стала отмахиваться и чуть не рухнула, когда моя рука невстретила никого. Меня охватил панический страх, не дающий двигаться, думать…Он ослепил меня. Отобрал зрение!
Чья-то рука толкнула меня, я рухнула, взмахнув ногой,почувствовала, что попала в него, и он тоже свалился.
– Сука! – ахнул он, и я взвизгнула, когда он ухватилменя за волосы и выдернул клок.
– Еще! – радостно крикнул Ал. – Покажи все, на чтоспособен!
– Ли, не надо! – крикнула я. Краснота перед глазами непроходила. Господи, Господи, пусть это окажется иллюзией!
От Ли послышались темные слова, звучащие ругательствами. Яуслышала запах жженного волоса.
От внезапного сомнения защемило сердце. У меня не получится.Он меня в любом случае собрался убить. И способа победить тут нет. Боже мой…что я себе думала?
– Ты навел на нее сомнения, – удивленно сказал Ал изчерноты. – Это очень сложные чары. А что еще? Умеешь ты показывать будущее?
– Я умею показывать прошлое, – где-то рядом сказал Ли,тяжело дыша.
– О! – радостно воскликнул Ал. – У меня блестящая идея!Заставь ее снова пережить смерть отца!
– Нет… – прошептала я помертвевшими губами. – Ли, еслив тебе есть хоть капля сострадания, не надо!
Но ненавистный голос что-то зашептал, и я застонала,проваливаясь в себя, и душевная боль прорезалась через физическую. Папа. Отец.Папин последний мучительный вздох. Ощущение его сухой руки в моей, ощущениеушедшей силы. Я оставалась, отказываясь уходить ради чего бы то ни было. Я былатам, когда остановилось его дыхание. Я была там, когда его душа освободилась,оставив меня дальше жить самостоятельно, рано, слишком рано. Это сделало менясильной, но изуродовало.
– Папа, – всхлипнула я, чувствуя, как болит в груди. Онхотел остаться, но не смог. Он пытался улыбнуться, но улыбка не вышла. – Папа!– прошептала я тише, и у меня выступили слезы. Я пыталась оставить его со мной,но не смогла.
Черная печаль выросла из моих мыслей, втянула меня в себя.Он меня покинул. Его больше нет. Никто никогда даже близко не мог заполнить этупустоту. И никогда не сможет.
Я всхлипывала, меня переполняла мучительная память о тойминуте, когда я поняла, что его нет. Нет, не тогда, когда меня от него оттащилив больнице, а через две недели, когда, побив школьный рекорд в беге навосемьсот метров, я искала на трибунах его гордую улыбку. Его не было, и вот тогда,только тогда до меня дошло, что он умер.
– Блестяще! – прошептал рядом со мнойрафинировано-культурный голос Ала.
Я не двинулась, когда рука в белой перчатке взяла меня заподбородок и подняла мне голову. Я его не видела, когда заморгала, но ощущалатепло его руки.
– Ты сломал ее окончательно, – сказал Ал, дивясь.
Ли тяжело и хрипло дышал – явно это отняло у него много сил.Я не могла перестать плакать, и слезы капали со щек, остывая на ветру. Алотпустил мой подбородок, и я свернулась клубком на щебенке у его ног, и мне всеравно было, что теперь будет. Папа, Боже мой, папа!
– Она твоя, – сказал Ли. – Сними с меня метку.
Я ощутила обнявшие меня руки Ала, они меня подняли с земли.Я не могла не прижаться к нему – было так холодно, а от него пахло лосьоном«олд спайс». Я знала, что Ал – это извращенная жестокость, но я вцепилась внего и заплакала. Мне не хватало его, Боже мой, как мне его не хватало.
– Рэйчел, – прозвучал голос моего отца, извлеченный изпамяти, и я разрыдалась еще сильнее. – Рэйчел, – прозвучал он снова, – ничегоне осталось?
– Ничего, – сказала я сквозь рыдания.
– Ты уверена? – ласково и заботливо спросил папинголос. – Ты очень старалась, ведьмочка моя. Ты действительно сражалась с нимизо всех сил и потерпела поражение?
– Да, – сказала я в паузе между рыданиями. – Я хочудомой.
– Тс-с, – успокаивал он меня, и рука его былапрохладной в моей тьме. – Я тебя отнесу домо|1 и положу спать.
Ал зашагал куда-то. Я была сломлена, но не уничтожена, мойразум восстал, желая уйти глубже в ничто, но воля выжила. Вопрос стоял так: Лиили я, и я хотела сегодня выпить свое какао на диване Айви, и почитать учебникпсихологии.
– Ал, – шепнула я, – Ли должен умереть.
Дышать стало легче, память о смерти отца отступила далеко вглубину мозга. Она так давно была там похоронена, что легко нашла свое место,воспоминание за воспоминанием уходили, чтобы возвращаться ко мне одинокиминочами.
– Тихо, Рэйчел, – сказал Ал. – Я знаю, что ты задумала,когда дала Ли себя измолотить, ноты умеешь полностью разжигать демонскую магию.– Он засмеялся с радостью, от которой я похолодела. – И ты моя, не Тритона, нечья еще, а только моя.
– А моя демонская метка? – напомнил Ли, стоя внескольких шагах от нас, и мне хотелось заплакать от жалости к нему. Он былнастолько мертв, и сам еще этого не знал.
– Ли тоже умеет, – шепнула я. Я уже видела небо.Проморгавшись как следует, я различила темную тень Ала со мной на руках,силуэтом на фоне подсвеченных красным облаков. Облегчение постепенно меняохватывало, разгоняя последние сомнения и оставляя вместо них мерцающиенадежды. Лей-линейные чары иллюзий действуют недолго, если только не заключитьих в серебро. – Попробуй его. Попробуй его кровь. Его тоже лечил отец Трента.Он умеет разжигать магию демонов.
Ал резко остановился:
– Да будь я трижды благословен! Вас таких двое?
Я взвизгнула, упав и напоровшись бедром на камень.
Сзади в страхе и изумлении вскрикнул Ли. Обернувшись, явсмотрелась, протирая глаза, увидела, как острый коготь Ала полоснул Ли поруке. Выступила кровь, меня замутило.
– Мне очень жаль, Ли, – шептала я, прижимая к грудиколени. – Мне очень, очень жаль.
Ал испустил низкий горловой звук удовольствия.
– Она права, – сказал он, отнимая палец от губ. – И тылей-линейной магией владеешь лучше, чем она. Я тебя возьму вместо нее.
– Нет! – завопил Ли, и Ал дернул его к себе. – Ты хотелее! Я тебе ее дал!
– Ты мне ее дал, я снял с тебя свою метку, а сейчас ятебя возьму. Вы оба умеете зажигать магию демонов, – сказал Ал. – Я мог быдесятки лет потратить, разбиваясь в лепешку с таким вот тощим и капризным вобращении фамилиаром, и все равно не вбил бы в ее пустую голову чар, которые тыуже знаешь. Ты пытался когда-нибудь свить демонское проклятие?
