словно опять остановилась, а Грейс — продолжила существовать.
— Наверное. — Улыбнулась Грейс. — Наверное, нам просто нужно отпустить Джексона.
— И забыть.
— И забыть.
С Джимом и Лизой они провели три дня. Первый — в доме, второй — в университете, а третий — в прогулке по городу. Каждое место казалось им знакомым не просто внешне, но и внутренне, словно и они были частью Ластвилля, неотделимой частью.
В последний день они не собирали вещи, всего лишь положили немного одежды в техники в спортивную сумку.
— Вы ведь вернетесь? — спросила Грейс, сидя на кровати Джима и Лизы. В главную спальню друзья так и не поднялись.
— Наверное. Чак ведь хочет тут учиться. — Пожала плечами Лиза и свернула ветровку. — Просто нужно съездить в Лондон, доделать что-то в игре. Мы уже арендовали квартиру. Не просто же так Джим заставил Осборна поиграть.
— Все же нормально?
— Отличная игра, вторая с которой он работал, но первая с его именем в первых титрах. Может, Джим наконец поймет, насколько в этом хорош. Я надеюсь на его повышение.
— Он, думаю, тоже надеется.
— А еще он очень хочет заполучить Осборна в команду. Но ты ему пока не говори, пусть будет официальный сюрприз.
Грейс усмехнулась.
— А ты? — спросила она. — Ты оставила свой сад. Не захочешь проверить его?
— Моя соседка польет. А если приедут покупатели, у меня есть знакомые, которые смогут обслужить их за меня. — Лиза улыбнулась. — Может, Ластвиллю тоже недостает цветов?
Грейс кивнула. Конечно, Ластвиллю никогда не бывает достаточно живых цветов. Но ростки его всегда возвращаются.
Поезд Джима, Лизы и Чака отправлялся рано, даже раньше, чем когда-то начиналась первое занятие. Сочная листва, припорошенная летней пылью сияла в утренних и мягких лучах солнца. На перроне пахло медом.
Вокзал дремал. Он похож на дом снежного короля: стеклянный, двухэтажный, отстроенный после пожара, случившегося по вине каких-то активистов из университета. Прежнее дряхлое здание превратилось в груду обугленных обломков. Но граждане не очень переживали: новый вокзал, созданный в форме невысокого замка с небольшим рвом с водой перед входом и большой сувенирной лавкой, им нравился больше. Он, казалось, говорил о городе лучше рекламных проспектов: прозрачный, словно сделанный изо льда, защищенный от незваных гостей, но гостеприимно встречающий туристов сувенирами. Витрина. Ластвилль был бы не Ластвилль, если бы даже из вокзала не сделал туристическую забаву. Вот уже несколько лет в город ходили только особенные, старинные поезда. Властям не зря показалось, что такое вложение денег окупится быстро: все-таки туристам хотелось восхищаться уже с перрона, и на фоне новых поездов, похожих на металлических червей, поезда Ластвилля выглядели выигрышно. И даже их жалостливое кряхтение не пугало новоприбывших.
Утро было замечательно, теплое, ароматное. Лучи солнца терялись в стекле вокзала, застревали в нем и искрились. Издалека здание можно было принять за бриллиант. Грейс шла позади друзей. Осборн развлекал их разговорами и договаривался о новом приезде. Джим обещал приехать с Чаком — через месяц начинался курс подготовки к университету, и парню хотелось посмотреть, какого учиться в таком месте. Прогулки с Грейс и Джимом ему недостаточно.
— Ты в этот раз точно не перепутал? Вы точно уезжаете сейчас? — с надеждой в голосе спросил Осборн.
— Этот, все правильно. — Джим показал ему билеты. — Нам ведь ненадолго. Потом все равно приедем.
— Не потеряй наши вещи! — напомнила Лиза.
— Как я их потеряю? — усмехнулся Осборн. — Они же в ваших комнатах будут.
— Я прослежу, чтобы никуда они не делись, — сказала Грейс и поравнялась с Осборном. Она взяла его за руку и сжала его ладонь. Теплая, большая и нежная.
— Точно не хотите прокатиться с нами до Лондона? Мы договоримся с начальством Джима и, наверное, вернемся.
— Точно вернетесь?
— Вернемся.
— Я не подарю тебе свою кожаную куртку! — воскликнул Джим. — И даже не ройся в моем чемодане.
— Обязательно надену ее на следующий концерт. Тебе нравится запах гари?
— Осборн!
Осборн захохотал. Грейс улыбнулась и засмеялась, не в силах сдержаться.
— Наверное, подыщем пока квартиру где-то в центре, — ответила улыбавшаяся Лиза. — Может, чуть ближе к университету, чтобы Чаку было удобнее ездить.
— Я поспрашиваю. Может, кто-то из коллег сдает.
— Грейс! А я могу на ваш курс прийти? — вдруг спросил Чак.
— На мой? — Улыбнулась Грейс. — Наверное, как вольный слушатель и можешь, но зачем тебе пока? У тебя еще вся жизнь, чтобы выстроить утопию самостоятельно.
— Но им-то вы ведете этот курс!
— Студентам? Но я не знаю, а тебя — знаю. Но если вдруг очень захочется, можешь приходить. Только позвони, я проведу тебя.
Джим засмеялся, но ничего не сказал. Он выглядел как гордый отец, наконец довольный словами собственного сына.
Они прощались ненадолго, но казалось — навсегда. Джима и Лизы всегда было мало, каждый проведенный совместно день — мгновение. Грейс обнимала Джима и Лизу по очереди, обещала быть осторожнее, а если вдруг Джексон напишет вновь — дать им знать. Джим смотрел на нее так, словно секрет застрял в его горле, но не проговорился. Он всегда сдерживает обещание. И Грейс обещала сдержать свое.
Грейс дышала летним цветущим Ластвиллем и вспоминала все, что произошло с ней за десять лет. С каждый воспоминанием казалось, что это — всего лишь длинный сон. А если это сон, то и жить вне сна можно без воспоминаний.
Грейс обнимала Осборна и провожала взглядом убегающий поезд. Люди менялись, но они — оставались прежними. Они — те же студенты, вечные ученики, но выросшие, что-то осознавшие, но не до конца.
Сладкий ветер гладил ее по лицу. Грейс закрыла глаза и почувствовала, что Ластвилль снова зовет. Они с Осборном, может, зайдут в любимую булочную на площади. Фред сядет поодаль, даст им возможность побыть вдвоем. Они выйдут и прогуляются по музею или зайдут проведать Кристофера. Грейс встанет на площади, протянет руки и почувствует, как время протекает по пальцам. Время летит, но она — все еще здесь. И, может, всегда будет.
Может, и все следующие годы она тоже справит здесь,
