тот незамедлительно вскидывается на Дариса:
— Ты сукин сын! Ты! Убил меня?! Во имя Прародителей, мы же друзья! Пили вместе, обучали. Как ты мог?!
Все смотрят на Дариса.
— Он пытался убить и меня, когда я хотела выяснить правду, — восклицает Лилиджой в осоловелые лица судей, — но Касти спас меня. Дарис всё подстроил! Этот кусок…
Договаривать ей не приходится.
Стены начинают трястись, идут ходуном. С трибун сыплются стаканы. Стекло звенит о мрамор. Половина присутствующих падает и катается среди осколков, оставляя красные разводы на белом камне.
Осознав, что партия проиграна, Дарис взрывается от ярости, точно термоядерная бомба — пламенный напор оглушительной энергетической волной двигается на Лилиджой.
Гламентил срывается с места и выскакивает перед девушкой. Принимает удар на себя. Пытается отбиться. По залу разлетаются молнии. Пламенная волна шипит и поглощает. Ноги Глэма подкашиваются. Он старается сдержать испепеляющую атаку Дариса, но оливковая кожа лопается, из зеленых глаз брызжет кровь, кости обнажаются, он орет… а в следующую секунду — рассыпается…
Кучка плазмы и пепла…
И больше ничего.
С губ Лилиджой слетает душераздирающий стон. Она падает на колени. Судорожно ёрзает в ошметках Гламентила. Близняшки верещат и оттаскивают мать, которая вдруг решает выцарапать глаза Дариса ногтями.
Еще две волны. Уходят в сторону Трибун. Судьи отбивают их с помощью посохов.
Дарис создает червоточину, к нему подоспевают Вольгант, Рэд и Блайк, но стража и Кастивиль вцепляются в них. Темный учитель уже собирается скрыться, как путь его перегораживают Парсифаль и Волаг.
— Вспомните, кто ваш враг! — говорит Дарис, явно не желая нападать.
— Сейчас наш враг ты, брат…
— Предатели… — шипит наставник.
Мгновение — и из горла Дариса вырывается хрип. Он ошарашенно оборачивается.
Этель вонзила шастр палачей ему в спину.
Безумным взглядом Дарис одаривает королей и рассыпается в пепел.
В зале жуткий шум.
Все ревут, вопят и не замечают, что преступник пойман.
Феликс смотрит на ошметки Гламентила. Подрагивающими ладонями Лилиджой собирает остатки души любимого в свой золотой кулон. Близняшки гладят ее по спине, а сами льют слезы водопадами.
Гидра тихо скулит, принюхивается, пока не понимает, что Глэм исчез окончательно.
«Не Гламентил должен был сегодня погибнуть, а я», — думает Феликс, медленно опускаясь на колени.
ГЛАВА 38. Марлин
В любви всегда есть немного безумия.
Но и в безумии всегда есть немного разума.
Фридрих Ницше
Марлин грела ладони о чашку кофе и смотрела в панорамное окно. Ночное небо озаряла полная луна, освещая осенние горы, вечнозеленые леса и тропинку перед гостиничным домиком. С неба падали чуть заметные капли. Несмотря на тепло и аромат капучино, по коже танцевали мурашки.
Она сидела в одиночестве.
Бывают моменты, когда в нем нуждаешься. Но как быть, если нуждаешься в нем каждый час? Несколько дней назад, Марлин отправила Кристину к Яре, села в машину и уехала. Сняла маленький дом на возвышенности. И теперь — довольная, грустная и такая одинокая — приютилась рядом с камином, слушая треск поленьев.
Сладкий запах домашнего костра умиротворял. Марлин прокручивала в мыслях смерть Андриана. Как услышала звук выстрела. Как Андриан упал на колени. Как кровь захлестала из раны в его груди, окрасив салатовую рубашку в красный.
«Никогда ему не шел красный цвет», — подумала Марлин.
Он не шевелился. И не моргал. Она роняла слезы на его лицо и зажимала себе рот, приглушая крик.
Пульс Андриана остановился. Жизнь Марлин сгнила, как в тот день, когда она нашла Феликса мертвым у собственного дома. Феликс умер один. А может, Андриан продолжал стоять над ним и после выстрела. Она не знала... Андриан умер у нее на руках. Убийца мужа умер у нее на руках.
Ее бросили. Снова.
В тот миг, когда слезы лились по горячим щекам, она перевела взгляд на пистолет. Кира уронила его, осознав, что выстрелила в брата. Марлин поползла к оружию. Зачем? Она не помнит... Хотела лишить жизни и себя. Или Киру? Мысли запутались в голове, и сейчас она не вспомнит правду.
Стас выбил пистолет из рук и — несмотря на боль в прострелянном плече — сжал в объятьях так сильно, что Марлин почувствовала бешеные удары его сердца. И слезы, которые брызнули из синих глаз.
Она сама рыдала несколько месяцев. Рыдала бы и сейчас. Но глаза высохли, превратились в безжизненную пустыню.
Отец Михаэль успокаивал Марлин на похоронах словами: «Не нужно жалеть мертвых, а если жалеешь себя, то не забывай — ты встретишься с ним когда-нибудь, если пожелаешь. Андриан определенно пожелает тебя увидеть».
Увы, слова священника спокойствия не прибавили.
— Не нужно стоять позади, будто полтергейст, — произнесла Марлин и поднялась с пушистого ковра. — Как ты меня нашел?
— Пытал Яру. — Стас усмехнулся и шагнул навстречу. — Она сдалась под натиском моей неотразимости.
Марлин вздохнула.
Шастанье к ней домой — новое хобби Стаса. Она надеялась, что хоть здесь сможет побыть одна со своими мыслями.
Прошло полгода со смерти Андриана, и всё это время Стас не оставлял Марлин. Они болтали вечерами. Его общество успокаивало. Но ругались и спорили они — по десять раз в день. В итоге: она наорала на парня и кинула в стену вазу, требуя, оставь ее в покое и никогда не появляться. Однако Марлин не хотела, чтобы Стас исчезал. Хоть и не разрешала себе в этом признаться.
— Кристина сказала, что ты продаешь дом, что уволилась с работы…
— Можешь не общаться с ней за моей спиной?
— Не продавай, — отрезал он с мрачным взглядом. — Я помогу тебе. И с деньгами, и с бизнесом, ты же знаешь. А я знаю, что тебе этот дом очень дорог.
— Не нуждаюсь в помощи. Зачем приехал? И… как ты зашел?
— Посчитал опасным оставлять тебя одну. Не удивлюсь, если ты решила от горя с подъемника сигануть. А по поводу того, как зашел… обижаешь, пекинес.
Он вытащил руку из кармана и помахал отмычкой.
— Даже если решила — это не твое дело, Стас. И, черт возьми! Я просила…
— Знаю.
— Умоляла тебя не появляться!
— И надеялась, что я так и сделаю?
Марлин обхватила себя ладонями и сжалась, как от веяния холода из городского морга. Она не могла просто взять и прогнать его. Не теперь. Не после того, что он сделал. Стас не просто спас ее от пули. Не просто рискнул жизнью ради нее. Он
