зиял провал. Отовсюду капала кровь, со стропил длинными веревками свисали внутренности. Бедект лежал у его ног, грязный, покрытый шрамами и воняющий заразой, неподвижный, как могут быть только мертвецы. Лицо старика выглядело расслабленным – не совсем умиротворенным, но и не таким, как обычно выглядят лица мертвецов.
– Где ты? – спросил Морген у трупа. – Кто тебя убил?
Морген не чувствовал никаких уз, которые связывали бы его с мертвецом.
«Кредо Воина перестало связывать тебя в тот момент, когда Бедект покинул Послесмертие, – сказал Нахт из осколка стекла в разбитом окне. Отражение огляделось по сторонам, осматривая внутреннюю обстановку крестьянского дома. И снова сосредоточилось на Моргене. – Он был просто стариком и никогда не представлял для тебя реальной угрозы».
– Тогда зачем я здесь? – озадаченно спросил бог Геборене.
«Мне нужно было вытащить тебя из Зельбстхаса, чтобы ты познал сущность войны».
Морген вспомнил Унбраухбар, как Отражение обмануло его, заставило послать на штурм своих солдат вместо того, чтобы взять город при помощи своей божественной силы.
– Зачем? – снова спросил он.
Он увидел труп Штелен, распростертый в грязи и крови. Она была пронзена мечом. Неужели Вихтих убил ее?
«Это невозможно».
Лебендих лежала рядом, один из ножей Штелен торчал у нее в горле. Неужели они снова вместе, соединились в Послесмертии? Он сомневался в этом.
«Я нужен тебе», – сказал Нахт.
– Нет, не нужен.
«Война – слишком грязное, слишком беспорядочное занятие для тебя».
– Я склоню города-государства к своим ногам силой моей воли.
«Ты не умеешь мыслить масштабно», – как всегда самодовольно ответил Нахт.
– Покорить весь мир – это, по-твоему, не масштабный замысел?
«Ты полагаешь, что тебе придется иметь дело с армиями, в которых солдаты в основном вменяемы, плюс несколько сильных гайстескранкенов в качестве поддержки. Но дело будет обстоять совсем по-другому. Ты – не единственный Вознесенный смертный. Другие боги встанут на защиту своих народов, будут бороться с тобой. В самом лучшем случае они сильно ослабят твое могущество. Воевать по старинке все равно придется. Мужчины и женщины будут сражаться и умирать за вас, и это будет кровавое месиво. – Нахт кивнул на залитый кровью крестьянский дом, в котором они находились. – И не забывай о старых богах».
– Они ушли.
«Ты уверен? А если они пока просто наблюдают? Может, твои планы по преобразованию их реальности вызывают их гнев?»
– Они оставили нас, – Морген нахмурился на свое Отражение. – И если они вернутся, им придется ответить за это передо мной.
Нахт равнодушно пожал плечами.
«Каждый Вознесенный, каждый местный божок, каждый дух, герой и бог каждой рощицы будут сопротивляться тебе. Ты несешь угрозу их существованию».
– Я справлюсь…
«А если они объединятся? Ты знаешь, что тебе предстоит. Война, грязная, кровавая, полная бессмысленного хаоса война. В глубине своей души, в самом сердце своих костей – ты знаешь это. Земля будет страдать, раздираемая ногами марширующих толп. Позже ты сможешь исправить это – но тебе все равно придется нанести эти повреждения. Сможешь ли ты пойти на такие разрушения?»
Морген вспомнил землю Зельбстхаса, оскверненную и разоренную движением его армии. Десятки тысяч мужчин, женщин и лошадей едят, гадят и устраивают беспорядок. Когда-нибудь он сможет сделать их настолько совершенными, что они не будут разрушать все, по чему проходят, но до этого дня еще далеко. Разрушение и опустошение по-прежнему будут сутью войны.
– Что ты предлагаешь? – спросил он у Отражения.
В проломе стены он увидел Унгейста в грязной, окровавленной одежде. Кто-то пырнул его мечом в живот.
Нахт ухмыльнулся гнилыми зубами.
«Посмотри на меня. Я воплощаю все, чего нет в тебе. Я наслаждаюсь хаосом и войной. Я могу возглавить твои армии. Я буду вести твою войну. Я сделаю то, чего не можешь ты, чтобы ты мог построить свой совершенный мир. Я сослужу тебе идеальную службу».
Дерзость Отражения рассмешила Моргена.
– Зачем бы тебе делать это?
«Потому что я знаю, что ты потерпишь неудачу. Это грязный мир. Правила и чистота – временны. Хаос и грязь – вот что вечно. Ты попытаешься построить совершенство и увидишь, как оно падает, рассыпаясь, к твоим ногам. Цена окажется непомерной для тебя. И я буду там, и я буду нужен тебе. Я сниму с тебя это тяжкое бремя, и ты с радостью возложишь его на меня».
– Ты ошибаешься. Когда весь мир будет поклоняться мне как совершенному богу, я сделаю мир совершенным.
«Тогда тебе тем более ничего не угрожает, если ты решишь использовать меня. Ты будешь строить свой идеальный мир, наращивая силу. В конце концов ты станешь всемогущим, а я, несовершенный, допускающий ошибки, ничего не смогу тебе противопоставить».
Нахт был прав. Морген не мог выдержать хаос и грязь войны и знал это. А его Отражение идеально подходит для этой страшной задачи. Идеально подходит. Идеально подходит для данной задачи. Идеально. Морген кивнул.
«Я использую Нахта, но никогда не доверюсь ему».
Он может позволить Нахту командовать армиями. Заполучить реальную власть он все равно не позволит ему. Нетрудно будет добиться того, чтобы народ Зельбстхаса поклонялся Моргену и только Моргену. Он глянул на Нахта.
«А когда такой, каков ты есть, ты станешь мне больше не нужен, я сделаю тебя тоже совершенным».
– Ты поведешь мои армии, – сказал Морген.
Нахт поклонился, даже не пытаясь скрыть ухмылку.
«Тогда нам пора возвращаться в Зельбстхас».
– Зачем?
«До того как ты вознесся, я показывал тебе проблески будущего. Хочешь увидеть, что произойдет завтра?»
Морген уставился в осколок стекла. Его Отражение исчезло, а на его месте появился теократ. Позади теократа стояло ручное зеркало, в котором отражался большой зал – и больше ничего.
– Крах…
«Освободится, – сказал Нахт. – И он вернет себе свой город. Он настроит людей против тебя».
– Ублюдок.
«Тебе придется отвоевать собственный город».
– Если ты не лжешь, – сказал Морген, – то я нужен тебе так же, как и ты – мне.
Нахт снова поклонился.
«Именно так. В этом мы едины».
Он посмотрел на Моргена. Яркие глаза светились насмешкой, спутанные светлые волосы обрамляли грязное лицо.
«Пока что».
Морген посмотрел на север, где его ждал Зельбстхас. Сокрушить Кёнига будет раз плюнуть. Он хотел вернуться. Мысль улучшить всех своих верующих так же, как он улучшил свою армию, заставила его задрожать от возбуждения. Он жаждал их совершенного поклонения. В Унбраухбаре он увидел, что происходит, когда он дает верующим в себя свободу выбора. Он так долго считал, что причины поступков человека имеют значение. Но он ошибался. Такие несовершенные существа никогда не смогут сделать идеальный выбор по идеально подобранным причинам.
«Когда они станут совершенными,
