сдох.
Стасик издал еще один вопль, вскочил на ноги и проворно побежал от Кольки. Тот, сорвавшись с места, устремился в погоню.
— Стой! — заорал он, и от этого крика у Стасика едва не подкосились ноги. — Назад! Догоню — хуже будет!
Стасик достиг стены крепостной постройки, которая была сильно повреждена в том месте. Разъехавшиеся каменные блоки образовали нечто вроде лестницы. Подвывая от ужаса, Стасик стал проворно взбираться по ней. Колька уже набегал сзади, замахиваясь мечом. В последний момент Стасик успел вздернуть ногу, и удар святого меча пришелся не по его пятке, а по каменной тверди.
Подгоняемый страхом, Стасик упорно лез наверх. Ножны меча цеплялись за камни, непослушные пальцы промахивались мимо выступов. Но Стасик лез. А когда он на мгновение остановился и бросил взгляд вниз, то едва не сорвался, пронзенный новой вспышкой ужаса. Колька взбирался следом за ним. На лице школьного хулигана застыло зверское выражение. Он дико ухмылялся, не спуская с жертвы хищно прищуренных глаз.
— Оставь меня в покое! — завопил Стасик срывающимся голосом. — Что тебе от меня нужно?
— Оставлю! — не преставая скалиться, заверил его Колька. — Скоро оставлю. Только голову твою заберу, а остальное, так и быть, оставлю.
Стасик закричал от страха, и полез дальше. Но вскоре и лезть ему стало некуда. Он достиг крыши строения.
Некогда, в давние времена, это здание имело несколько этажей, ныне же от них остался всего один. Все прочие либо обвалились сами с течением лет, либо были разрушены в ходе какой-нибудь древней битвы. Теперешняя крыша представляла собой нагромождение блоков и щебня, из которых тут и там вздымались огрызки стен. Здесь можно было легко переломать ноги, но совершенно негде было спрятаться. Оказавшись наверху, Стасик быстро огляделся, и понял, что бежать ему некуда. Разве что спрыгнуть вниз. Высота небольшая, он едва ли разобьется насмерть. Но с учетом того, что падать придется на каменное крошево, наверняка приземление обойдется ему парочкой сломанных костей. После чего он уже не сможет бегать, и его, беспомощного, захватят живым. Кто именно захватит — не имело значения. Из тех, кто этой ночью нагрянул в старую крепость, никто не желал ему добра.
Пока Стасик все яснее осознавал свою обреченность, Колька тоже осилил подъем.
— Попался! — прозвучал за спиной у Стасика полный ядовитой радости голос.
Стасик обернулся и невольно попятился, с трудом удерживая равновесие на неровной поверхности, образованной россыпью бесформенных каменных обломков. Колька наступал на него. Он не торопился, явно смакуя момент торжества. Меч в его руке пылал белизной все ярче, будто ему передался хулиганский азарт хозяина.
Трясущимися пальцами Стасик обхватил рукоять своего меча и с третьей попытки вытащил его из ножен. Когда Зархад подарил ему этот меч, он показался Стасику просто огромным, настоящим оружием воина. Но теперь, сравнив его с волшебным мечом паладина, Стасик едва не расплакался. Нет, меч с большой буквы был именно у Кольки. А он держал трясущейся от страха рукой какое-то жалкое недоразумение, больше похожее на кухонный нож.
— Что тебе надо? — закричал Стасик. — Зачем ты меня преследуешь? Что я тебе сделал?
На Колькином лице отразилось удивление. Эти вопросы, казалось, поставили его в тупик.
— Зачем преследую? — повторил он. — Да потому, что могу. Потому что мне это нравится. Потому что мне за это ничего не будет.
— Ты больной садист! — завопил Стасик.
— А ты жалкое ничтожество, — усмехнулся Колька. — Я ведь тебе говорил в тот день, когда мы оказались в этом мире — иди обратно. Нет, не послушал. Возомнил себя героем? Великим воином? Да ты ведь обычный бесхребетный лох, и останешься таковым до самой смерти. Которая, кстати, не за горами.
Колька ускорил шаг и решительно пошел на Стасика, подняв меч для удара. Стасик обхватил обеими ладонями рукоять своего меча, и поднял его перед собой, пытаясь заслониться клинком от грозного оружия врага. У него и мысли не было, что он сумет парировать удар святого меча паладина. Да даже сама мысль, что он, Стасик, способен противостоять Кольке, казалась ему безумной. За десятилетнюю карьеру жертвы школьного насилия в голове Стасика сложился образ Кольки как некоей непобедимой силы, которой невозможно противостоять, и которую остается лишь безропотно терпеть. И вот теперь, когда эта сила вознамерилась прикончить его, Стасик не видел для себя возможности спастись. Бежать некуда, а драться с Колькой немыслимо. К тому же масла в огонь неуверенности подливали и две пройденные им проверки на способности, обе из которых выявили его полнейшею непригодность для любого рода геройской деятельности. Ну и что он, свинопас и посудомойка, мог противопоставить паладину?
Колькин меч стремительно заскользил вниз, метясь прямо в голову Стасика. Тот выставил на его пути свое оружие. Раздался громкий звон, Стасика бросило назад, но он устоял на ногах. Открыв зажмуренные от страха глаза, он выяснил две вещи. Первая заключалась в том, что он все еще был жив. Второй вещью, удивившей Стасика не меньше первой, оказался Колька. Обидчик стоял в двух шагах от него. В глазах школьного хулигана застыло изумление, сменившее полыхавшее там прежде мрачное торжество. Он переводил удивленный взгляд со своего меча на меч Стасика и что-то беззвучно бормотал одними губами.
Стасик тоже посмотрел на свой меч. Как ни удивительно, но тот все еще был цел, благополучно пережив удар святого оружия. Правда, это не прошло для него бесследно. На режущей кромке образовалась глубокая, миллиметров пяти, зарубка. Колькин меч не пострадал, оружие паладинов было выковано из особого сплава, и легко выдерживало контакт и с металлом, и с камнем. Но Колька все равно пребывал в состоянии изумления и растерянности. Он явно рассчитывал на легкую победу, и никак не ожидал, что Стасик сумеет парировать его удар.
Впрочем, он быстро взял себя в руки.
— Черная магия тебя не спасет! — процедил он сквозь зубы, объяснив необычную стойкость Стасика вмешательством колдовских чар.
После этого удары посыпались на Стасика градом. Он едва успевал отражать их. Меч в его руках вскоре стал похож на пилу, зубья которой образовывали бесчисленные зарубки. Но подарок Зархада, даже полностью утратив товарный вид, продолжал верно служить своему хозяину. Страх, охвативший Стасика, придал ему сил, которых вполне хватало, чтобы отражать удары.
А вот Колька после каждой новой попытки чувствовал все большую неуверенность и, стыдно сказать, нарастающий страх. Если у Стасика за десять школьных лет выработалась святая вера в непобедимость садиста-одноклассника, то и Колька убедил себя в том, что Стасик существо безответное и слабосильное. Никогда прежде эта профессиональная жертва не пыталась сопротивляться. Колька
