досягаемости прессы?
В свободе. В свободе от британской прессы, от драмы, ото лжи. И также в свободе от подразумеваемых “интересов общества”, которыми оправдывали оголтелое освещение нашей жизни.
Вопрос был в том... где?
Мы говорили о Новой Зеландии, о Южной Африке. Может быть, полгода в Кейптауне? Это было бы неплохим вариантом. Подальше от драмы, но ближе к моей природоохранной работе — и к 18 другим странам Содружества.
Однажды я уже высказывал эту идею бабуле. Она даже дала на это добро. И я обсудил это с па в "Кларенс-хаусе" в присутствии Осы. Он велел мне изложить это в письменном виде, что я немедленно и сделал. Через несколько дней моё предложение было опубликовано во всех газетах и вызвало огромную вонь. Итак, теперь, в конце декабря 2019 года, когда я разговаривал с па по телефону и сказал ему, что мы более серьёзно, чем когда-либо, желаем проводить часть года вдали от Британии, мне было не по себе, когда он сказал, что я должен изложить в письменном виде.
Вообще-то… э-э… я однажды уже сделал это, па. И наш план был немедленно слит и сорван.
Я не смогу тебе помочь, если ты не изложишь это в письменном виде, мой мальчик. Такие вещи должны проходить через правительство.
Ради всего…
Итак. В начале января 2020 года я отправил ему письмо на бумаге с водяными знаками, в котором в общих чертах изложил идею, перечислил основные моменты и привёл множество подробностей. В ходе последующей переписки, помеченной как ЛИЧНАЯ И КОНФИДЕНЦИАЛЬНАЯ, я лоббировал основную тему: мы были готовы пойти на любые жертвы, необходимые для обретения мира и безопасности, включая отказ от наших титулов герцогов Сассекских.
Я позвонил, чтобы узнать его мнение.
Он не ответил на звонок.
Вскоре я получил от него длинное электронное письмо, в котором говорилось, что нам придется сесть и обсудить всё это наедине. Он хотел бы, чтобы мы вернулись как можно скорее.
Тебе повезло, па! В ближайшие несколько дней мы возвращаемся в Британию — навестить бабулю. Так… когда мы сможем встретиться?
Не раньше конца января.
Что? Это же больше чем через месяц.
Я в Шотландии. Не смогу добраться туда раньше.
Я очень надеюсь и верю, что мы сможем вести дальнейшие разговоры без того, чтобы это стало достоянием общественности и превратилось в цирк, написал я.
Его ответ был похож на зловещую угрозу: Если ты будешь настаивать на своём плане действий, пока у нас не появится шанс обсудить всё лично, то нарушишь приказы монарха и мои.
73
Я позвонил бабуле 3 января.
Сообщил, что мы возвращаемся в Британию. И будем рады её видеть.
Я напрямую сказал ей, что мы надеемся обсудить с ней наш план создания другого рабочего соглашения.
Она была недовольна. Но не шокирована. Она знала, насколько мы были несчастны, и предвидела такой итог.
Я чувствовал, что один исчерпывающий разговор с бабулей положит конец нашим злоключениям.
Я спросил: Бабуля, ты свободна?
Да, конечно! У меня свободна вся неделя. В ежедневнике нет никаких мероприятий.
Это здорово. Мы с Мег можем зайти к тебе на чай, а потом вернуться в Лондон. На следующий день у нас назначена встреча в центре Canada House.
Путешествие будет утомительным. Хочешь остаться здесь?
Под “здесь” она имела в виду Сандрингем. Да, так будет проще, о чём я ей и сказал.
Это было бы прекрасно, благодарю.
Планируешь ли также увидеться со отцом?
Я его спрашивал, но он сказал, что это невозможно. Он в Шотландии и не сможет приехать оттуда раньше конца месяца.
Она издала тихий звук, похожий на вздох или на понимающее кряхтение. Я чуть не рассмеялся.
Она сказала: Я могу сказать по этому поводу только одно.
Да?
Твой отец всегда делает только то, что хочет.
Несколько дней спустя, 5 января, когда мы с Мег садились на рейс в Ванкувер, я получил срочную записку от помощников, которые получили срочную записку от Пчелы. Бабуля не сможет повидаться со мной. Первоначально её величество думала, что это возможно, но — нет… Герцог Сассекский не может приехать завтра в Норфолк. Её величество сможет назначить ещё одну встречу в этом месяце. Не будет никаких объявлений о чём-либо, пока не состоится эта встреча.
Я сказал Мег: Меня не пускают повидаться с собственной бабушкой.
Когда мы прилетели, я всё равно подумывал о том, чтобы поехать прямо в Сандрингем. К чёрту Пчелу. Кто он такой, чтобы пытаться мешать мне? Я представил, как нашу машину останавливает у ворот дворцовая полиция. Как я проскакиваю мимо охраны, как ворота лязгают по капоту. Отвлекающий фантазию и интересный способ провести время в поездке из аэропорта, но нет. Мне пришлось ждать своего часа.
Когда мы добрались до Фрогмора, я вновь позвонил бабуле. Я представил, как на её столе звонит телефон. Я действительно мог слышать это в своем сознании, др-р-р-рынь, совсем как красный телефон в палатке, где располагалась наша группа повышенной боеготовности.
Соприкосновение с противником!
Потом я услышал ее голос.
Алло?
Бабуля, привет! Это Гарри. Прошу прощения, но я, наверное, неправильно понял тебя, когда ты на днях сказала, что у тебя на сегодня ничего не запланировано.
Возникли дела, о которых я тогда не знала.
Её голос был странным.
А можно заглянуть завтра, бабуля?.
Э-э-э-э... Знаешь, я всю неделю занята.
По крайней мере, добавила она, так ей сказал Пчела…
Он сейчас рядом с тобой, бабуля?
Ответа не было.
74
Мы получили весточку от Сары, что The Sun собирается запустить историю о том, что герцог и герцогиня Сассекcкие отходят от своих королевских обязанностей, чтобы провести больше времени в Канаде. Ведущим репортёром по этой истории был назван какой-то печальный маленький человек, редактор раздела о шоу-бизнесе.
Почему он? Почему из всех именно этот парень, обозреватель шоу-бизнеса?
Потому что в последнее время он превратился в своего рода королевского корреспондента, в основном из-за своих тайных отношений с одним особенно близким другом пресс-секретаря Вилли, который кормил его тривиальными (и в основном фальшивыми) сплетнями.
Он явно всё перевирал, так как он всё переврал в своём последнем большом "эксклюзиве" – скандале с тиарой. Он также был уверен, что напишет свою историю в газету как можно быстрее, потому что он, скорее всего, был на прямой связи с Дворцом, чьи придворные были полны решимости опередить нас и раскрутить историю. Мы не этого
