Симон улыбнулся.
Джулиан пригляделся; прошло несколько секунд, прежде чем разбуженные осознанием чувства нахлынули на него и проявились на лице.
— Ты понял? — произнес Симон.
Своими одинаковыми сапфировыми глазами они сверлили один другого. Не считая разного цвета волос, они выглядели как близнецы с разницей в возрасте в шестнадцать лет.
— Здравствуй, брат, — с грозной улыбкой произнес Симон.
— Брат? — Джулиан рассмеялся.
Но веселье мгновенно покинуло его, когда он еще раз заглянул в глаза Симона и увидел в них правду. Джулиан начал задыхаться от недостатка воздуха.
— Как же…
— Я понятия не имел о твоем существовании, пока Женевьева не рассказала мне четыре месяца назад правду о своем сыне. Ты знал, что у нее не может быть детей?
Джулиан медлил: его захватили воспоминания. Тем временем корабль продолжал уходить под воду. Джулиан стоял, свесив руки, в левой держа пистолет.
— Сэр… — Капитан кашлянул.
Джулиан проигнорировал его. Он все смотрел на брата.
— Сэр! — крикнул капитан.
В его голосе уже явственно звучала паника.
— Если мы не покинем корабль прямо сейчас, то погибнем.
— Позвольте избавить вас от вашего беспокойства.
Не поворачиваясь в его сторону, Джулиан поднял пистолет и выстрелил капитану в лицо.
— Зачем ты здесь? — продолжал он, не сводя глаз с Симона.
Они были похожи как две капли воды. Разница лишь в возрасте и цвете волос.
— Nascentes morimur. Рождаясь, мы умираем.
— Так ты здесь, чтобы за меня помолиться?
— Нет, чтобы тебя убить, — без единого намека на эмоцию ответил Симон.
Такой тон был Джулиану очень хорошо знаком.
Он рассмеялся от всей души, расхохотался в полный голос… словно гром прогрохотал.
— Ну конечно же, — ревел он, вытирая слезы, выведенный юмором ситуации из типичного для себя транса. Он даже прослезился. — Наша кровь.
Судно все сильнее кренилось вправо, надпалубные сооружения застонали, словно выдергиваемые из привычных мест и раздираемые на части безжалостным морем.
Джулиан наконец отсмеялся и решил вернуться к главной теме. Наклонившись, он поднял золотую шкатулку с того места, где она лежала, — возле стены. Его приводило в восторг создавшееся положение — он чувствовал себя полным могущества, настоящим пупом земли. Но, приглядевшись, он заметил, что замочная скважина изменилась.
Джулиан смотрел на шкатулку, на гладкий металл на месте скважины.
— Что ты сделал?
— Шкатулку больше никогда не откроют.
— Открой ее.
— Невозможно, — покачал головой Майкл.
— ОТКРОЙ ЕЕ! — завопил Джулиан, что было силы тыкая дулом пистолета Майкла в висок.
— У меня нет ключа, — спокойно отвечал тот.
— Нет, есть. Не может быть, чтобы не было. Она должна была отдать тебе ключ.
— Нет, он у Женевьевы. Ты ведь убил ее, помнишь?
Джулиан посмотрел на Майкла и, не произнося больше ни слова, направил оружие на Стефана и выстрелил. Пуля попала Стефану в ногу. Споткнувшись, тот покатился по палубе.
— Открой, — чуть слышно повторил Джулиан.
Майкл повернулся к отцу. Тот лежал, держась за ногу и почти теряя сознание от боли, но нашел в себе силы покачать головой.
— Нет, Майкл. Не делай этого.
Опять прогремел выстрел, на этот раз пуля попала Стефану в здоровое плечо.
— Открой шкатулку, — шепнул Джулиан.
Стефан закрыл глаза. На плече у него уже расползалось пятно крови. Он продолжал качать головой.
— Не могу, — честно сказал Майкл.
Сердце у него разрывалось при виде медленной казни, которой подвергается его отец.
— Открой шкатулку, — еще тише прошептал Джулиан.
Вновь подняв пистолет, он выстрелил опять, на этот раз в верхнюю правую часть груди Стефана.
Майкл оставался неподвижен, в этот момент он чувствовал себя так, будто стреляют в него.
Джулиан бросился к Стефану. Тот почти не двигался. Убийца приставил пистолет ему к голове.
— ОТКРЫВАЙ ШКАТУЛКУ!!! — закричал Джулиан, окончательно утратив самообладание.
Майкл в ужасе наблюдал, как Стефан, изрешеченный пулями, цепляется за жизнь. Его глаза за полуопущенными веками были устремлены на Майкла. Их взгляды встретились.
— Прости, — шепнул Майкл.
И Джулиан спустил курок пистолета Симона. Майкл в ужасе вздрогнул. Ему казалось, что это он сам — палач своего отца.
Но, к всеобщему удивлению, выстрела не последовало. Обойма оказалась пуста.
Майкла обуяла ярость. Бросившись на Джулиана, он обрушился на него с кулаками, начал бить о стенку. Шкатулка упала на землю к их ногам. Майкл метелил Джулиана, загонял кулак тому в тело, с каждым ударом ломал ребро. Джулиан пытался отбиваться, но напрасно. Майкл все больше распалялся. И Джулиан рухнул. Но Майкл не остановился; схватив незаряженное оружие, он высоко размахнулся, чтобы нанести смертельный удар. И уже когда его рука пошла вниз, перед тем как всей его ярости и боли воплотиться в этот последний убийственный удар, кто-то остановил его, помешал отнять у человека жизнь. Это был Симон. Он не дал Майклу убить брата.
Покачав головой, Симон мягким движением забрал у Майкла пистолет и отбросил в сторону.
— Майкл, — тихо произнес он. — Займись отцом.
Майкл нехотя встал. В самый тот миг, когда он подоспел к Стефану, в помещение хлынула вода. Корабль уже больше чем на три четверти ушел под воду. На корме плескались волны, поднимаясь все выше и выше.
Симон смотрел на корчащегося на полу брата, на его избитое, окровавленное лицо, и чувствовал одно лишь отвращение.
— Спасибо, — шепнул Джулиан распухшими, потрескавшимися губами.
Схватив швартовный трос, Симон связал Джулиану ноги.
— Теперь я понимаю, почему Женевьева скрывала от тебя и меня твое истинное происхождение. Зная меня, она боялась, что я тебе как-нибудь наврежу, и хочу тебе сказать… — Он помолчал. — Ты мне, может быть, и брат, и все же… это не помешает мне сделать то, что я собираюсь.
— Ты не убьешь меня.
Симон лишь улыбнулся. Сделав несколько витков веревкой вокруг туловища Джулиана, он обвязал тому шею петлей. После этого перевернул на спину и связал руки спереди. Теперь проповедник лежал обездвиженным на тиковой палубе корабля. Поднявшись, Симон крепко привязал другой конец стопятидесятифутовой веревки к палубному ограждению. Его брат оказался намертво прикручен к своему любимому кораблю.
