Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
Само по себе место вопросов не вызывало: родоначальник новой царской династии Михаил Фёдорович Романов имел вотчину в костромских землях, и на царство был зван из тамошнего Ипатьевского монастыря. Мунина заинтересовали царские палаты.
Артемий Иванович как учёный и знаток физики поучаствовал в реконструкции печей, которыми отапливали жилище государя. В одном из файлов нашлись их фотографии. Неудивительно, что печи были не русские, а сложенные в западной традиции. Всю их поверхность покрывали расписные изразцы. Мунин уставился на примитивные рисунки синей эмалью по глазури: звёзды и стрелы, распятый на дереве змей, полыхающие поленья, короны и странные птицы, алхимические символы…
– Я это уже видел, – сказал он Кларе и взялся за телефон.
Конечно, память его не подвела: такие же росписи Мунин сфотографировал в Яффо, когда Штольберг показал троице остатки коллекции барона Одинцова и отдал фамильный перстень. Похоже, вовсе не ностальгия заставила их общего предка везти с собой из России керамическую плитку. И не с печки в родовом имении барон снял изразцы – слишком уж они были похожи на костромские.
Мунин ещё листал снимки, сравнивая их с картинками в Интернете, когда телефон в его руке зазвонил…
…а через несколько минут Мунин и Клара отправились в номер Одинцова.
Пока компаньоны усваивали новую информацию, Одинцов разбирался со старой и просматривал файлы группы «Андроген», которые знал уже чуть ли не наизусть. Ему не давала покоя мысль Рихтера о том, что в записях Зубакина должны содержаться указания на проверку Философского камня. Не надеясь удержать в памяти массив данных, Одинцов старательно, как школьник, копировал из документов всё непонятное; собирал откопированные цитаты в отдельный файл – и для каждой подыскивал справку.
– У меня две новости, – объявил Мунин, когда Одинцов впустил их с Кларой в номер. – С какой начать?
– С плохой, – сказал Одинцов.
– Обе хорошие. – Мунин протянул ему телефон со снимком на дисплее. – Изразцы барона Одинцова привезены из Костромы, из царских палат в Ипатьевском монастыре. А рисунки на них связаны с Артемием Ивановичем.
– Кто такой Артемий Иванович?
– Артур Ди. Его в России звали Артемий Иванович Дий.
Одинцов отреагировал странно.
– Оп-па, – сказал он и полез в свой макбук. – А я-то голову ломаю…
– Что не так? – спросил Мунин.
– Наоборот, всё так! – ответил Одинцов и развернул макбук экраном к историку. – Смотри!
На экране читалась цитата из файла группы «Андроген».
Главное управление государственной безопасности
ПРИКАЗ
8. Обеспечить фотографическую съёмку изображений на объекте № 3 в гор. Кострома (Дий А.И.).
9. Обеспечить розыскные мероприятия недостающих элементов изображений.
10. Полный комплект фотографических снимков передать в распоряжение группы «Андроген».
11. Тов. Зубакину Б.М. подготовить докладную записку:
а) о подробной расшифровке изображений (Дий А.И.),
б) о внесении необходимых изменений в «Примерный план последовательности проведения опытов по алхимии для получения лабораторным способом так называемого Философского камня».
Генеральный комиссар госбезопасности тов. ЯГОДА Г.Г.
– А я голову ломаю, кто такой этот Дий, – повторил Одинцов. – Думал, сотрудник Зубакина или фотограф. Все документы перерыл, про всех всё есть, а про него нигде ни слова.
Мунин стал загибать пальцы.
– Значит, объект номер три – это царские палаты. Изображения – алхимические картинки на изразцах, которые оставил Артур Ди. Очевидно, это зашифрованная технология создания Философского камня. Недостающие элементы изразцов уехали в Яффо. Без них Зубакину не удалось полностью восстановить последовательность опытов. Поэтому его план соответствовал только тем картинкам, которые сохранились в Костроме. Ведь Зубакин указал, что план – примерный, а не точный… Я ничего не забыл?
– Конрад Карлович, ты гигант! – похвалил Одинцов. – И новость действительно супер. Давай вторую.
– Звонил директор Фонда кросс-культурных связей. Который меня в прошлый раз сюда приглашал.
– Чего хотел?
– Увидеться. Говорит, есть срочное дело.
Весёлость Одинцова тут же улетучилась.
– Откуда он знает, что ты в Лондоне?
– Я не спросил. Мало ли… Директриса библиотеки могла сказать. Какая разница? Он через час подъедет.
– Клара, позови Еву, пожалуйста, – попросил Одинцов и, когда девушка вышла, грозно взглянул на Мунина: – Умеешь ты всё испортить… Сколько раз я просил не заниматься самодеятельностью? Ты со мной мог посоветоваться перед тем, как встречу назначать?
Инициатива Мунина заставила Одинцова скорректировать планы. Нельзя было оставлять разговорчивого историка наедине с директором Фонда, особенно когда речь шла о каком-то срочном деле. Вейнтрауб не раз упоминал, что Фонд – любимое детище Ротшильдов, а значит, его директор – фигура весьма значительная. Сам Вейнтрауб пригласил на такую же должность экс-президента Интерпола. Одинцов решил сперва увидеться с британцем и узнать, чего ему всё-таки надо, а уже потом разговаривать с французом.
Француз позвонил, когда вся компания собралась в номере Одинцова для обмена информацией. Ева рассказывала про чёрное зеркало Джона Ди и открытия, которые учёный делал с его помощью, а Мунин – про изразцы Артура Ди, часть которых оказалась в Яффо, и про их взаимосвязь с опытами группы «Андроген». Все отдали должное сообразительности Артура: он зашифровал алхимические секреты в рисунках и спокойно оставил у всех на виду. Хорошая печь стоит веками, а обожжённые глазированные изразцы не подвластны времени. Четыреста лет люди ходили мимо – и никому в голову не пришло, какие тайны скрываются за примитивным дизайном. Никому – кроме барона Одинцова, который увёз несколько изразцов и сделал полную расшифровку невозможной.
– Мне сейчас неудобно говорить. Я перезвоню, – сказал французу Одинцов и вместе со всей компанией отправился в бар на встречу с директором Фонда кросс-культурных связей.
– Броуди, – представился директор, сухощавый мужчина средних лет с лакированной причёской на пробор, волосок к волоску.
Ева взглядом бывшей манекенщицы оценила его безукоризненный костюм от очень хорошего портного и столь же безупречные сияющие туфли. Клару впечатлил статус нового знакомого: с персонами такого уровня она ещё не общалась. Мунина, который уже был знаком с Броуди, опять восхитили аристократические манеры директора. Менее эмоциональному Одинцову бросилось в глаза, насколько британец вписывается в готический интерьер бара с резными дубовыми панелями на стенах.
Клара с Муниным заказали по бокалу вина, Ева выбрала безалкогольный коктейль, Одинцов заинтересовался новым для себя сортом виски, Броуди предпочёл коньяк и обволакивающим голосом произнёс:
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
