Маг кричал и в приступе бешенства истыкал тело беспомощно болтавшегося под потолком Нивела багром, потом ученый муж вдруг обессилел, утих и стал совершенно спокоен.
– Ну, вот и сказочке конец. Молодцы, детишки, внимательно слушали. – Поджав колени, Мадериус уселся на бочонке и умильно заулыбался, ожидая от плененных слушателей ответной реакции в виде вопросов.
– Так значит, это и есть могущественный Деминоторес? – Карвабиэля так поразило известие, что он даже позабыл о желании загрызть мага и вступил с ним в диалог, изумленно таращась на болтавшееся под потолком тело.
– Нет, что ты, – отмахнулся маг, – всего лишь промежуточный результат не доведенного до конца эксперимента, но разумный и очень опасный! – Вновь вытаращив глаза, Убий затряс в воздухе указательным пальцем. – Он пакостлив и ядовит, его действия привели ко многим смертям, не говоря уже о том, что он натворил со мной и глупышкой Лиор. Я готов поклясться, что сделал он это не только по необходимости, но и ради забавы… – заговорщически прошептал маг, приставив ладонь к губам. – Именно Оно и повинно во всем, Оно и есть настоящее Зло во плоти. Оно получает удовольствие от чужих страданий!
«Как, впрочем, и ты, когда измывался над ним на лабораторном столе или тыкал багром», – подумал Совер, с трудом верящий в правдивость рассказа. Однако факты – упрямая вещь. Будь на месте Нивела обычный человек, несчастный уже давно бы умер от ран и потери крови, не по годам смышленый же паренек и не думал отходить в мир иной. Нивел внимательно слушал их беседу, со злобой взирая исподлобья на раскудахтавшегося, как квочка, мага.
– Допустим, я тебе поверил, старик, – сказал Совер, смотря в немигающие глаза сумасшедшего. – Зачем мы-то тебе понадобились? Что тебе от нас нужно?
– А ничего! – развел руками Убий и противно захихикал. – Ничего, что бы обременило вас хлопотами, граф. Просто мне хочется, чтобы этот злобный звереныш еще немножко пожил, совсем чуть-чуть… А для того чтобы жить, всем нам нужно кууушать Правда, Оно, – Убий вновь ткнул багром в молчаливого узника под потолком, – питается весьма оригинально. Оно совмещает два процесса в одном: высасывает из вас жизненную силу и тут же заполняет пустое пространство своими шлаками. Но не бойтесь, вы ничего не почувствуете, Оно даже касаться до вас не будет. Видимо, брезгует дотрагиваться до рода человеческого, паразит… Потом появятся первые симптомы болезни, – загнул Мадериус сразу два пальца на трясущейся руке, – красные пятна по коже, тошнота… Чем больше он выбросит в вас своих шлаков, тем скорее появятся гнойники и язвы, прям как у меня раньше были…
Убий рывком сорвал с себя плащ, расстегнул рубашку с курткой и продемонстрировал пленникам тощую грудь, на которой были едва заметны следы зарубцевавшихся ран.
– Ох, как же мне пришлось помучиться, – тяжело вздохнул Убий, – и когда болезнь свою лечил, и когда ваши похищения устраивал. Нужно ведь было не только правильное место и подходящее время выбрать, но потом еще и вас двойниками заменить. Правда, вы, граф, мне задачу весьма облегчили. Чтобы знатный вельможа, один, без охраны ночью из дворца герцога в гостиницу возвращался?! – недоуменно развел руками Убий и покачал головой. – Неосмотрительно, ваше сиятельство, неосмотрительно! Вот челобрек, к примеру, ни на шаг от своих спутников не отходил. Полдня за ним по городу мотаться пришлось, пока не выпал шанс его отманить, по голове кирпичом стукнуть да двойником подменить.
– Ну и зачем же ты так мучился? Не проще ли было кого другого подобрать? Разве ему не все равно, кем питаться?
– Не скажите, граф, не скажите, очень избирательная тварь, очень… – пожаловался маг, теребя спутанные клочья бороды, в которой, как показалось Соверу, уже бегала какая-то мелкая живность. – Да и мне, которого Оно заразило, не все равно, кто мой донор, Ты для него, а челобрек по структуре тканей мне больше подходит…
– Врешь ты все, – неожиданно заявил Совер. – Не знаю, какими зельями ты парнишку бедного обкачал, что он твои измывательства терпит, но только был бы он хоть на малую часть Деминоторесом, не он, горемычный, а ты мотался бы сейчас на цепях!
– Разумно говоришь, – древко багра несильно стукнуло Карвола по плечу, – но только по-дилетантски. Если бы ты, отбрызг благородного рода, перед тем как за оригиналом гоняться, хотя бы современную копию эльфийского перевода читал, то знал бы, что соленая вода содержит компоненты, которые негативно воздействуют на флораидный состав материальных тел и сводят к нулю возможности по временной дестабилизации эфирных структур. Одеревенел он в этой форме, болезный, закостенел, ни во что превратиться не может. Думаешь, почему он сейчас, как бревно, молчит и глазищами даже по сторонам не зыркает? Силы, паршивец, экономит, ему сейчас каждое слово, каждое движение с трудом дается. Если я его еще чуть-чуть багром потыкаю и орать заставлю, он на части прямо у вас на глазах развалится. Но только делать я этого не буду. Мне нужен манускрипт, а он у него, но не волнуйтесь, Оно во всем скоро сознается. Выбью из него, где бумажонка проклятая припрятана, вот этим самым багром и выбью! – Убий угрожающе затряс орудие пытки в руках.
– Зря стараешься, Библиотеку Торалиса Мивек Фалсо ограбил, – сказал Карвабиэль, сам не понимая зачем, наверное, для того, чтобы увидеть отчаяние и злость на лице мучителя.
– Мивек Фалсо, Мивек Фалсо, жалкий воришка Мивек?! – весело расхохоталась сумасшедшая квочка, вспорхнувшая с импровизированного насеста, и, не прекращая подпрыгивать на ходу, направилась к выходу. – Извините, господа, заболтался я с вами, разоткровенничался, а у меня дела… Кстати, не надейтесь, друзья вас не спасут, а судно не потонет. И о том, и о другом я позаботился.
– Он прав, манускрипт украл я, а Мивек Фалсо… он погиб два года назад, – произнес Нивел, как только дверь трюма захлопнулась. – Всего десять минут терпения, и я все объясню, обещаю!
Волна ударила в правый борт, и судно качнуло. Пархавиэль потерял равновесие и чуть не скатился в зловещую синь воды, уже жадно поглотившую пару перепрыгнувших через ограждение бочонков. К счастью, расстояние до грозно возвышавшегося на горизонте фрегата оставалось еще большим. Снаряды его дальнобойных катапульт не достали до маленькой торговый шхуны «Бродяга», а только взбаламутили воду метрах в ста по ходу движения. Если хоть один из огромных камней пролетел бы чуть дальше, то их лодчонка уже шла бы ко дну, развалившись как минимум на две части.
Только теперь, когда до морского сражения оставалось чуть больше четверти часа, Пархавиэля вдруг начало смущать казавшееся еще совсем недавно совершенно несущественным обстоятельство, что он не умел плавать. Ни один топор, ни один меч, каким бы острым и грозным он ни был с виду, не внушал гному такого трепетного страха, как покрытая пенными барашками, неровная поверхность бездонной пучины, в которой наверняка водились страшные, зубастые чудовища. Отцепившись от перил, за которые он не только держался руками, но и крепко обвил их ногами, Зингершульцо наконец-то решился подняться на корму, где возле огромного колеса, которое крутили то влево, то вправо трое крепких матросов, управлявших движением корабля, находилась почти вся их сумасбродная компания, за исключением Лиор и Джер, которых укачивало, и графа Гилиона, благоразумно уступившего Артуру бразды правления и уединившегося в носовой части.
