подошел Каллан. – Полегче, Сорин. – Он почувствовал, как Элиза крепко стиснула его руку. – Сдерживай свой буйный нрав – если, конечно, не собираешься рассказать ей.
Скарлетт повернулась к Каллану, но не произнесла ни слова. Принц протянул руку к ее щеке, но она отпрянула.
– Она тебе что-нибудь сказала? – спросил Сорин у Элизы.
– Нет. Ни слова. Молча сделала все, о чем я ее просила, пока помогала ей переодеваться.
– Она не разговаривает с тех пор, как мы покинули Бейлорин.
– Пора в путь, – объявила Элиза, поворачиваясь к своей кобыле.
Сорин подошел к Эйрвену в тот момент, когда Скарлетт взялась за рожок седла. Он положил руки ей на бедра, чтобы помочь сесть в седло, и она замерла от его прикосновения, глядя перед собой.
– У тебя глубокая рана в боку, Скарлетт. Позволь усадить тебя, чтобы ты не тревожила ее до тех пор, пока не пересечем границу.
– Может, ей стоит поехать со мной? – предложил подошедший сзади Каллан.
– Нет, принц с вами она не поедет, – отрезал Сорин, чьи руки по-прежнему лежали на ее бедрах.
– Она сама в состоянии принять решение, – ехидно заметил Каллан.
– Она должна ехать с… – Элиза резко замолчала, подводя свою кобылу к Эйрвену. – С Сорином, ваше высочество. Когда приблизимся к границе, возникнут угрозы, от которых он сможет лучше ее защитить.
Скарлетт молча сунула ногу в стремя и слегка поморщилась, что не укрылось от внимания Сорина.
– Хочешь накинуть плащ, прежде чем отправимся в путь? Не знаю, когда будет следующая остановка.
Скарлетт послушно поставила ногу обратно на землю, и Элиза протянула ему сложенный сверток. Он быстро развернул коричневый плащ и, накинув его на плечи Скарлетт, осторожно повернул ее лицом к себе, чтобы застегнуть пуговицы. Закончив, он положил палец ей под подбородок и заставил поднять лицо.
– Скажи мне хоть слово, Скарлетт. Всего одно, – мягко попросил он. – Пожалуйста.
Она наконец встретилась с ним глазами и хрипло прошептала:
– Мне больно.
После чего развернулась, сунула ногу в стремя и забралась в седло. Натянув на голову капюшон, скрыла свои серебристые волосы.
Глава 45
Скарлетт
Они скакали несколько часов, не остановившись на привал, даже когда начало садиться солнце. Сделали всего две коротких остановки, чтобы передохнуть и напоить лошадей. Скарлетт все время молчала, позволяя помогать себе садиться в седло и спешиваться. Рядом с ней постоянно находился Сорин или та женщина, которую он называл Элизой. Один раз подошел Каллан и предпринял попытку завязать разговор, но она не отреагировала. Из-за стоящего в голове мучительного гула она почти не слышала обращенных к ней слов. Приходилось прилагать немало усилий, чтобы не зажать руками уши и не заорать. Ее то и дело щекотали тени, она считала время до следующего приема отвара.
Оставалось надеяться, что его захватили с собой.
Скарлетт мечтала получить более сильную дозу, чтобы спать, спать и спать и ничего больше не чувствовать.
Сидящий у нее за спиной Сорин пошевелился, и нежно обнимающая ее талию рука сместилась чуть ниже, на бедро.
– Голодна? – спросил он, наклоняя голову и тихонько шепча ей на ухо. – Можешь перекусить сыром и орехами, пока не сделаем привал.
Скарлетт провела пальцами по рожку седла, сосредоточившись на ощущении кожи на кончиках пальцев. Сорин знал. Он много дней знал, что она и есть то оружие, которое так жаждала его королева, и которое он сам так долго искал. Он был знаком с ее матерью. Ему многое известно, но ей он ничего не сказал. Нет, он не лгал, но скрывал от нее важные сведения, что было гораздо хуже. Она обнажила перед ним душу, поделилась тем, чем никогда не делилась ни с кем другим, даже с Кассиусом, а он утаивал информацию.
Чувствуя, как остро кольнуло в груди, Скарлетт пошевелилась. Движение вызвало волну боли в боку. Она знала, что рана продолжает кровоточить, ощущала, как постепенно намокает повязка. С ее губ сорвалось шипение, и сидящий у нее за спиной Сорин тут же напрягся. Она мысленно отругала себя.
– Сможешь продержаться еще несколько часов? Проехав сегодня определенное расстояние, к завтрашнему полудню достигнем границы, – тихо сказал он.
Она кивнула, стараясь не обращать внимания на их близость. Сорин вжимался телом ей в спину, его рука защитным жестом обнимала ее за талию. Она до сих пор не забыла прикосновение его пальцев к своему голому животу, когда он обрабатывал ее рану.
Какое-то время скакали молча, потом Сорин склонился к ней.
– Я справлюсь, – прошептал он чуть слышно, касаясь губами ее уха. Скарлетт с трудом поборола желание откинуться назад и прижаться к нему. – Я справлюсь с тем, что ты хочешь мне сказать, Скарлетт. Я все снесу.
Она почувствовала, как он подгоняет Эйрвена, и натужно сглотнула. Должно быть, он подал Элизе какой-то сигнал, потому что та велела Каллану и его стражам посторониться и пропустить их. Когда Сорин и Скарлетт значительно вырвались вперед, он снова заговорил:
– Теперь нас никто не услышит, Скарлетт.
Она ничего не ответила, глядя в темнеющее небо. Целая вечность минула с тех пор, как она спала на свежем воздухе на твердой земле. С ее раной это будет мучительно. Первые несколько часов дались легче всего, поскольку Сорин, очевидно, использовал свою магию, чтобы рана ее не прикончила. Каким-то образом ему удавалось сдерживать боль. Мазь, которую он наложил на рану, хорошо помогала, но ее действие закончилось, и теперь Скарлетт чувствовала жжение при каждом вдохе.
– У тебя, должно быть, накопилось много вопросов, – вновь заговорил Сорин после продолжительного молчания. – Несомненно, так и есть, учитывая сказанное лордом Тинделлом.
При упоминании этого имени она напряглась. Лорд уверял, что знал ее мать – и что Скарлетт фейри. Якобы ему это было известно с самого ее рождения. Тем самым он намекал, что и мать Скарлетт тоже была фейри. Она открыла рот, чтобы спросить Сорина, так ли это, но передумала.
Произносить слова было слишком сложно, требовало больших усилий, а она чертовски устала.
Она прижалась к Сорину, рассудив, что незачем держать дистанцию, иначе у нее затечет спина и бок будет болеть еще сильнее. Поэтому она поудобнее устроилась между его бедрами и, откинув голову ему на плечо, закрыла глаза.
– Пожалуйста, милая, поговори со мной, – прошептал он ей на ухо, касаясь подбородком щеки.
Стараясь не обращать внимания на то, как сладко заныло в животе от этого прикосновения, она произнесла привычное: «Не называй меня так», и
