Книга Леди Арт - Дарья Кей

в окружении скамеек стояли мраморные статуи, будто произносящие речь с трибун перед всеми, кто пришёл посидеть в их компании. Потом машина свернула с главной улицы, река стала отдаляться, теряться за разноцветными фасадами, и провожал их уже промышленный пригород неприметных серых домов. Не осталось больших светлых окон — только чёрные маленькие квадраты, расставленные по стенам, как клетки на шахматных досках. Пыхтели трубы, меж стука колёс по брусчатке можно было различить монотонное гудение механизмов внутри фабричных домов. Не было и пёстрых людей: все переоделись в форму цвета сизого темнеющего неба. Мимо машины пронеслось несколько всадников, один из которых точно был девушкой в брюках и жокейских сапогах, и Хелена в ужасе поклялась себе, что никогда до такого ужаса не опустится.

Вскоре и этот город исчез, совсем как его шикарный собрат. Дорога пошла сначала вверх по пологому холму, а потом завилась парапетом вниз по склону, мимо ухоженных полей и редких коттеджей. Эдвард снова взглянул на часы и, нервно нахмурившись, кивнул.

— Что-то не так? — устало спросила Хелена.

— Нет, всё хорошо. Просто… Плохо опаздывать.

Она согласилась, а потом взглянула в окно и радостно подалась вперёд. В конце петляющей дороги виднелся залив. На одном его берегу сгрудились огни пирса, яхт, катеров и прибрежного коттеджа, белым гигантом выделяющегося на фоне ночи. Хелена открыла окно, влажный воздух тут же забрался в салон, напомнил морские бризы Летнего, и на душе стало тепло и весело. Хелена с восторгом, затаив дыхание следила за тем, как приближается этот сверкающий мир пристани. На подъезде уже слышалась музыка, казалось, можно различить и смех, и перезвон бокалов.

Но машина к коттеджу не поехала — свернула в другую сторону на развилке, и Хелена непонимающе смотрела на то, как удаляются и огни, и звуки.

— Мы не туда? — неуверенно и расстроенно спросила она.

— Что? — Эдвард снова рассеяно взглянул на часы. — Нет. Не сейчас.

Машина остановилась. Эдвард расплатился и открыл перед Хеленой дверь. Впереди стелилось поле сухой высокой травы, позади осталась дорога, по которой машина уже уезжала прочь, а вся жизнь сверкала на другом берегу залива.

Эдвард взял Хелену за руку и повёл за собой прямо в траву, каблуки тут же провалились в сырую землю. Хелена расстроенно обернулась в последний раз и вздохнула: они всё сильнее удалялись от коттеджа. Идти было неудобно, трава цеплялась за одежду, но Эдварда это не волновало: он шёл вперёд, снова и снова смотрел на часы и был так взволнован, словно они опаздывали ни много ни мало на встречу с Советом Магии.

Вдруг Эдвард довольно воскликнул, одёрнул себя и, отпустив руку Хелены, спрыгнул с невысокого — в половину его роста — холма на широкий берег залива. Ботинки тут же утонули в песке, но Эдвард, не обращая на это внимания, развернулся и протянул Хелене руку.

— Ну уж нет! — Хелена отступила и завертела головой. Она искала, где можно удобнее спуститься, но взгляд зацепился за весёлые огни вдали, и она взмолилась: — Давай вернёмся!

— Нет! — воскликнул Эдвард. — Здесь невысоко. Я поймаю тебя. — Он снова протянул ей руку и закивал. — Ну ты ведь веришь мне?

Хелена взглянула на него исподлобья: такие фразы — запрещённое, очень нечестное оружие! Она нахмурилась и подошла к краю холма, тот казался выше, чем говорил Эдвард, и так ловко, как у него, у неё спрыгнуть бы не получилось. Но Хелена глубоко вдохнула: она не боялась тёмных магов, угрожающих её жизни, что ей мог сделать холм? Она присела, сжала несколько травинок, будто те могли её спасти, зажмурилась — и спрыгнула, тут же обнаружив себя в объятиях Эдварда. Он держал её за талию, улыбался глядя в глаза, а она вцепилась ему в руки, будто всё ещё падала.

— Ну ведь не страшно?

Она, неуклюже поскальзываясь на песке и злясь на это, отстранилась и хотела спросить, что дальше, но Эдвард крепко сжал её запястье и приставил палец к губам.

— А теперь тихо. Осталось совсем чуть-чуть. Я нашёл нам лучшие места.

— Лучшие места на что? — шёпотом спросила Хелена, но он снова показал, мол, тихо, и поманил за собой.

Ступая за ним след в след, Хелена пыталась понять, что же он хочет ей показать. Их окружала лишь холодная ночь уходящей осени: тёмное небо без звёзд; тёмный песчаный берег, омываемый тёмными волнами тёмного залива.

Эдвард остановился у каменного пояса на берегу и, не отпуская запястье Хелены, замер, всматриваясь в поверхность воды, покусывая губы и хмурясь. Хелена проследила за его взглядом, не ожидая ничего, и поначалу всё было обычно: шуршание волн, шелест травы — а потом что-то замерцало. Хелена вздрогнула, присмотрелась, и из груди вырвался восторженный выдох. Сотни, тысячи огоньков зажигались на поверхности, усеивая залив, будто звёзды — небосклон.

Огоньки горели ярче и ярче. Всё вокруг застрекотало, захлюпало, сверкающие шарики приподнялись над водой — и взмыли ввысь. Небо зажглось, и свет его завораживал сильнее, чем огни катеров и праздника вдали. Тысячи живых искр в воздухе — и звенящий несмелый смех. Хелена прикрывала рот ладонью, но не могла ни оторвать взгляд, ни сдержать радостные, такие детские и чистые чувства. Вокруг неё всё сверкало, кружилось, рисуя беспокойные линии, и это казалось самым волшебным, что она видела в жизни.

Только в душе затаился страх, что на самом деле это виде́ние, что нет здесь светлячков, есть только ночь да водная гладь.

— Они взлетают в небо каждый год в последнюю осеннюю ночь, — прошептал Эдвард, и слова почти сливались с его дыханием.

Хелена обернулась. Он всё ещё держал её за руку — единственная связь с реальностью, единственное доказательство, что ей не кажется.

Они были так близко. И Эдвард был таким реальным и нереальным одновременно… Хелена протянула руку, прикоснулась к его щеке. Холодная… Она одёрнула руку, но глаз не отвела: вдруг бы он исчез?

Но Эдвард шагнул ближе, его руки легли ей на спину, её — ему на грудь. Настоящий. Он убрал прядь с её лица. Их взгляды встретились — и они оба закрыли глаза. Не нужно было видеть — только чувствовать. Холодная кожа. Горячие губы. Ногти, скользящие по шершавой ткани пальто, задевающие пуговицы. Пальцы, путающиеся в длинных распущенных волосах. И сердца. Быстрые. Рядом. По-настоящему.

И как потом было приятно тихо стоять в его объятиях, положив голову ему на плечо, смотреть на светлячков, всё ещё кружащих над тихим заливом, и на мир — неожиданно волшебный, понятный и светлый даже ночью. Будто все