подтверждающие ваши доводы?
— Исчезновение учителя Кастивиля Шамбал Дратокс, — незамедлительно воскликнул Вольгант. Присяжные начали неистовствовать. — Мы убили его шастром палачей, а кинжал закинули в пустоты космоса.
— Кто убил? Вы и асур Гламентил?
— Присяжный лжет, — отмахнулся другой судья. На его затылке пружинил пышный серебряный хвост, белая ряса стекала до пола, из-за широких плеч он походил на раздутый айсберг. — Вольгант сам себя выдал. Гламентил в это время находился в тюрьме.
Приятно осознавать, что хоть кто-то за нас вступается.
— Трибунал даст мне договорить? — скривился Вольгант и откинул черные сальные пряди. Его нос, больше напоминающий клюв, задергался. — Я убил его вместе с асуром Лилиджой Лир Вальгала.
Одна девочка из присяжных уронила стакан с водой, и тот разлетелся по полу с мелодичным звоном. Рядом с ней сидела ее близняшка. Сестры ошалело переглядывались. И вдруг Феликс узнал гидру на шее одной из них.
Шелли…
— Ложь! Эта гнида лжет! Лжет! Он прикрывает Дариса! — взвыл Гламентил, словно израненное животное и бросился на свидетеля с кулаками.
Стражи подхватили обвиняемого и оттащили. Голос у Глэма заржавел от долгого заточения в карцере, он жутко хрипел, но продолжал кричать о лжи Вольганта, пока окончательно не надорвал связки.
Феликс сам едва сдержал язык за скрежетающими зубами. Гламентил оперся о трибуну и закрылся руками. Несколько присяжных хохотнули над мыслью, что Вольгант прикрывает обвинителя.
Теперь уже перешептывались и судьи, которые ранее сидели со стальными лицами.
— Говорить разрешается, только когда Трибунал обращается напрямую, — отчитал Рафаил ледяным тоном.
Обвиняемый кивнул. Что он скажет? Голос сорвал.
— Лилиджой была готова на всё, ради спасения любовника. Когда Кастивиль заподозрил неладное и попытался узнать тайну Глэма, мы отправились за ним. На плато зарождений. Я и Лили, — продолжил гнуть свое Вольгант. — Видите ли, одна из созданных душ — его подопечный Андриан.
— Как два асура убили одного из самых могущественных херувимов Обители? — издал смешок один из судей.
— Элементарно. Воткнули шастр палачей ему в спину. У меня всё. — Он повернулся к обвиняемому и пожал плечами. — Прости, Глэм.
— Хорошо, Вольгант. В случае объявления Гламентила виновным, мы рассмотрим прошение о смягчении наказания.
— Что угодно, только душу мою не уничтожайте, — буркнул Вольгант, покидая трибуну.
Запах аммиака и бензина тянулся за ним шлейфом.
Пока Вольганта сменяли другие свидетели, зал снова утонул в шепоте. Еще три ракшаса и пять манров подтвердили, что вместо того, чтобы заниматься наставничеством, Гламентил постоянно покидал Обитель, путешествуя по другим планетам галактики. Его видели на Лире, Кинвине, Суре, Говине — везде, где массово распадались призраки. Особо ярко разглагольствовал о преступлениях Глэма некий херувим по имени Тракс, удивительно осведомленный обо всех передвижениях обвиняемого. Это, конечно, ложь, но Тракс говорил убедительно.
Феликс не мог понять, как обвинения связаны с ним самим. Если кто-то объединяет души, то этого даже никто не замечает, как в случае с Андрианом. Подобное — редкость. Только безумцы, вроде Вольганта, промышляют подобным. Но их единицы.
Эта лживая трель ведет к чему-то другому.
Дарис — гроссмейстер шахмат судьбы. Заранее просчитал каждый ход и расставил фигуры. Играя за черных, умудряется контролировать ходы белых.
Когда свидетели закончились — а их было двенадцать! — Трибунал обратился к Дарису.
— Обвинитель, просим высказаться по части обвинений манра Феликса Мрит Талуд.
Взоры присутствующих переключились на Феликса. Присяжные глядели во все глаза. Судьи отпрянули от тронов и заинтересованно склонились.
Дарис говорил медленно и уверенно, словно исполнял душетрогающую симфонию на сцене. Отголоски его слов кружилось под купальным потолком. Трибунал внимательно слушал, впитывал каждое слово.
— Наставником Феликса я являюсь вот уже несколько веков. С тех самых пор, как его душа зародилась на плато. Мы очень близки. И я безумно гордился, что мой подопечный первый раз за всю историю Обители станет херувимом, перепрыгнув касту асуров. Это честь для наставника. Немыслимая честь… Никому такого не удавалось…
Учитель тоскливо обратил лицо к потолку. У него удивительно проницательное, философское лицо — у самих мудрецов таких не бывает. Это образ со страниц книг. Безупречно сказочный. Человек без обыденных слабостей. Без пристрастий. Он никогда не был иным, не показывал другую свою сторону веками. Присяжные слушали затаив дыхание, будто дыханием Дариса можно сдуть. И он продолжал:
— К сожалению, гордость меня ослепила... Недавно, совершенно случайно, я узнал правду. Распахнул глаза, которые застила пелена любви. Любви к другу. Узнал, как именно любимый ученик сумел добиться такого потрясающего результата за короткий срок. И поверьте, я корю себя за тот день. Хочу стереть свою память, лишь бы не делать то, что делаю сейчас перед вами. Я не хочу рушить жизнь того, кого люблю. О ком заботился веками! Но я… обязан. — Дарис выдержал должную паузу. — Феликс не взращивал в себе энергетику, подобно питающемуся водой цветку. Нет... Он цветок, который научился крепнуть, пожирая другие цветы Обители. Гламентил лишь соучастник: помогал Феликсу отправляться на другие планеты и пожирать призраков. Вот как Феликс Талуд стал херувимом. И скоро станет серафимом. Вот куда пропадают души призраков. Они не распадаются. Их едят.
Феликс едва удержался на ногах.
Голоса смешались в оглушительный гул.
Присутствующие начали ахать, кричать, падать с трибун (кто-то в обморок), призывали немедленно заковать Феликса от пяток до ушей. Потрясенные до смерти. Никто в Обители не способен пожирать души, чтобы увеличивать энергетику. Это ломает саму систему каст.
— Тишина! — закричал Рафаил под пронзительное содрогание гонга.
«Вот оно! — понял Феликс. — Вот чем занимается Дарис! Пожирает чужие души, чтобы вырастить силу. Творец всемогущий… Он обратил мои же угрозы против меня».
— Если позволите, уважаемый Трибунал, есть несколько свидетелей. Они видели Феликса и Гламентила на планете Акхета.
Судья Рафаил, кажется, пока не успел оправиться от заявления, и другой судья с серебристыми волосами кивнул Дарису.
Первым трибуну занял Волаг.
Тот самый король Волаг, который угрожал содрать заживо кожу с каждого, кто поможет Дарису! И рассказ его оказался пестрее ядовитых цветов радуги. Он рассказал, как Феликс и Гламентил уничтожили пятнадцать душ демонов на его планете, и как он едва смог их остановить.
Затем выступили другие. Феликс узнал только Астафамона — короля Андакара, четырехглазого гротескного паука с ежиком фиолетовых волос, насупленного и костлявого, черного точно кусок обсидиана.
Остальные свидетели — из талов. Феликс мало что знал об этой касте, никогда не гулял на их
