должен сдержать. — Она делает глубокий вдох, её взгляд не отрывается от меня. — Тебе здесь не место.
Я недоумённо смотрю на неё. — Так зачем ты разрешила мне вернуться домой?
Она вздыхает. — Честно? Я думала, что тебе станет скучно через неделю или две. Ты соскучишься по хоккею и Диане и вернёшься в Брайар. Но ты не уезжаешь. Так что ты заставил меня действовать, и теперь я должна тебя выгнать.
Не веря своим ушам, я смеюсь. — Вот это да.
— Твоя сестра и я справимся. Ты уже сделал так много. Мэрианна завтра снова в школе. У меня работа. Юристы хорошо разбираются в наследстве твоего отца. И ты почти полностью упаковал дом. Тебе здесь нечего делать. Пора тебе вернуться.
Тревожная улыбка появляется на моих губах. — Не могу поверить, что ты меня выгоняешь.
Но её действия — нет, её разрешение — снимает с меня тяжесть, заменяя её новым чувством надежды. Мне нравилось быть дома с семьёй, но мне это также не нравилось. Я давно не нес такую ответственность. Заботиться о доме, возить Мэрианну повсюду, развлекать её. Я не представляю, как совмещать это с профессиональным хоккеем.
Чем дольше я нахожусь здесь, тем больше я осознаю, насколько идеализированным было моё представление о жизни. Я получил дозу реальности. Мой взгляд на жизнь как молодого мужа, молодого отца, и вера в то, что я смогу одновременно сосредоточиться на хоккее, интенсивных тренировках и изнурительном графике… Я никогда не считал себя наивным. Но да. Это сложный баланс, который я не смогу сейчас выдержать.
Мама права. Я скучаю по Брайару. Я скучаю по парням. И больше всего я скучаю по Диане.
Я приближаюсь и крепко обнимаю её, благодарный за её поддержку и ободрение. Она и папа всегда были хороши в этом, позволяли мне следовать по любому пути, который я выбирал, поддерживая меня с трибун. Они почти сравнялись с Дианой по поддержке.
— Ладно. Я вернусь завтра, — говорю я ей. — Надеюсь, тренер вернёт мне место в составе и позволит мне сыграть с Йелем в эти выходные.
— Он дурак, если этого не сделает.
— Не говори никогда тренеру Дженсену в лицо, что он дурак. Он тебя уничтожит.
— Если я не уничтожу его первой.
Я улыбаюсь. Я из семьи психопатов.
— Хочешь посмотреть фильм или что-то такое? — предлагаю я.
— Конечно. Не уверена, что смогу посмотреть больше половины до того, как засну, но посмотрим, что получится.
Смеясь, я протягиваю руку к пульту, но мой взгляд переключается, когда телефон загорается на столе. На экране отображается незнакомый номер. Массачусетс. Обычно я отправляю неизвестные номера на голосовую почту, но я чувствую какое-то беспокойство в животе, и почему-то беру телефон.
— Алло? — Отвечаю я с настороженностью.
— Шейн, это Прия. Из Медоу-Хилл.
Холодок пробегает по спине. Я крепче сжимаю телефон. — Прия, привет. Что случилось?
— Я звоню из больницы. Только что привезли Диану на скорой...
Комната начинает кружиться. — Что случилось? Она в порядке?
— Что происходит? — Мама касается моей руки.
— Диана в больнице, — объясняю я, снова сосредоточившись на Прие. — Расскажи, что произошло.
— Она пострадала, — говорит Прия, её дрожащее дыхание выдает её спокойный тон. — Тебе нужно приехать как можно скорее.
Я чувствую, как мир сжимается вокруг меня. — Как пострадала? Просто скажи, что случилось.
— Её бывший парень вломился к ней в квартиру и довольно сильно её избил.
Всё тело замерло.
Избил её?
Что, черт возьми, значит, что Перси её избил?
— В какую больницу? — Я уже вскакиваю на ноги.
— В Сент-Майклс в Хейстингсе.
— Я еду.
Глава 56
Диана
Я хочу дерзкую сучку
Как только Шейн заходит в мою палату, он начинает плакать.
— Не надо, — прошу я из постели. — Пожалуйста. Ты заставишь меня тоже расплакаться, а у меня и так нос забит. Хочу нормально дышать.
Но его не остановить. Его широкие плечи дрожат от слёз. Даже не могу представить, как это должно быть травматично для него — последний раз он был в больнице, когда держал руку отца, буквально наблюдая, как тот умирает. Его потрясённое выражение, когда он подходит ко мне, подтверждает моё подозрение, что он сейчас переживает флешбэк.
— Выглядит хуже, чем на самом деле, — говорю я с иронией.
Он не отвечает. Просто моргает, сдерживая слёзы, пока его встревоженный взгляд бегает по моему телу. Я знаю, что он видит. Повязка на голове, разбитая губа, опухший нос. Нос не сломан, слава Богу, но всё равно болит адски.
Настоящий ущерб, к сожалению, внутренний. Моя почка получила сильный удар. Доктор беспокоится о внутреннем кровотечении, поэтому она держит меня здесь для наблюдения на несколько дней. Она предупредила, что мне предстоит ожидать немного крови в моче.
Шейн падает в кресло, которое недавно занимал мой отец. Папа пошёл забрать Шейна из холла, когда тот позвонил и сказал, что он внизу, и я подозреваю, что он сейчас в зоне ожидания, давая нам немного приватности.
Неопределённость в глазах Шейна, когда его рука находит мою. Он дрожит. — Что случилось?
Выражение Шейна начинается с гнева, когда я рассказываю, как Перси выбил дверь, и заканчивается убийственным настроением, когда я описываю, как я свернулась на полу, пока он наступал на меня.
Когда я рассказываю о событиях вечера, трудно контролировать тошнотворное чувство в животе и слабые, трепещущие ощущения, которые пробегают через меня. Доктор дала мне что-то от тревожности, но я знаю, что таблетка или две не исправят то, что не так. Как бы ни было стыдно признаваться в слабости, я вспомнила, что мой отец говорил мне про просьбу о помощи, и поэтому я попросила своего врача, чтобы она устроила встречу с консультантом. У меня были панические атаки с лета. Я не могу больше их игнорировать. Пора встретиться с ними лицом к лицу, насколько бы страшным это ни было.
Серьёзность ситуации продолжает разрывать меня, словно ниоткуда. Как близка я была к тому, чтобы серьёзно пострадать. Может быть,
