от совершенства, и советские власти временами не колеблясь поддерживали коммунистических чиновников у власти или пытались запугивать австрийских полицейских и запретить им выполнять поручения своего правительства. Даже в августе 1946 года, когда был достигнут значительный прогресс в восстановлении общественной безопасности, Хельмер сообщил, что в Нижней Австрии зарегистрировано 26 убийств, 24 покушения на убийство и 98 случаев насилия. Но в целом общественная безопасность в советской зоне выглядела не такой мрачной, как это иногда изображали в иностранной прессе, хотя, конечно, в западных зонах, дела обстояли получше.
Цензура
В первые дни после освобождения западные командующие в целях безопасности установили военную цензуру всех сообщений внутри страны, но ни в советской зоне, ни в Вене цензуры как таковой не было. В это время Советский элемент уже ясно выразил желание передать ответственность за денацификацию австрийским властям, и, когда началось обсуждение вопросов цензуры в рамках четырех держав, русские настояли на том, чтобы гражданская цензура международных сообщений в Вене, предложенная тремя западными элементами, была также возложена на Австрию. Однако в конце концов было решено, что Венское управление цензуры под контролем союзников будет проверять все гражданские телефонные и телеграфные сообщения, в то время как Венское управление почтовой цензуры – исходящую и входящую международную почту.
В течение 1946 года австрийское правительство неоднократно обращалось с просьбой о прекращении всякой цензуры как несовместимой с существованием национальной администрации, основанной на свободных выборах, и после того, как подал пример Французский элемент, отменив цензуру внутренней переписки в своей зоне, по инициативе Британского элемента 4 октября согласно указанию Союзного совета была прекращена цензура внутренней переписки. Однако до конца 1946 года дальнейшего ослабления цензуры не произошло, к тому же Советский элемент, в нарушение собственного курса, заранее занял враждебную позицию по отношению к ослаблению контроля, что помешало существенно улучшить ситуацию.
Следует добавить, что сохранение цензуры в значительной степени свело на нет постепенное восстановление телеграфной, телефонной и авиапочтовой связи между Австрией и внешним миром, которое было налажено в течение 1946 года.
Предлагаемый договор с Австрией
Практическое обсуждение договора об урегулировании австрийского вопроса состоялось только после периода, который рассматривается в данном томе. Тем не менее определенные предварительные шаги были предприняты до конца 1946 года, и о них необходимо здесь упомянуть.
Теоретически договор между союзниками и Австрией не был так уж необходим. После аннексии Третьим рейхом Австрия перестала существовать как государство и, следовательно, никогда не находилась в состоянии войны с союзниками. Поэтому в любом случае не было никакой нужды в заключении мирного договора. Более того, Московская декларация предусматривала восстановление Австрии как независимого государства, и после того, как к власти пришло правительство, сформированное на основе свободных выборов, все, что требовалось для прекращения оккупации, при последовательном толковании Декларации четырьмя державами, – это заключение отдельного соглашения каждой из них с австрийским правительством для урегулирования любых нерешенных вопросов. Однако на практике, как уже говорилось, Восток и Запад почти с самого начала дали Декларации совершенно разные толкования.
В частности, отказ трех держав в Потсдаме от своих претензий на репарации с Австрии сопровождался передачей Советскому Союзу «германских активов» в Восточной Австрии, и то, как это толковали русские, выглядело совершенно несовместимым с любым западным взглядом на независимость. Кроме того, существовали территориальные претензии со стороны Югославии, которые поддерживал Кремль и против которых решительно выступал Запад. Поэтому становилось ясно, что для эффективного выполнения данных в Москве обещаний необходимо соглашение с Австрией, заключенное совместно оккупационными державами. Оно должно было принять форму «государственного» договора, официально регулирующего политические и территориальные условия, на которых Вторая Республика должна была восстановить свою независимость, и устанавливающего дату вывода оккупационных войск.
В 1945 году было слишком много других трудностей, чтобы позволить рассмотреть договор на этих условиях, но уже в январе 1946 года Джон Г. Эрхардт, министр Соединенных Штатов в Вене, рекомендовал Государственному департаменту рассмотреть австрийский договор отдельно от германских проблем и сделать это одновременно с обсуждением мирных договоров с Италией и бывшими вражескими государствами в Юго-Восточной Европе. Соответственно, в Вашингтоне был подготовлен проект договора, а в феврале Соединенные Штаты официально уведомили других членов Совета министров иностранных дел о своем желании обсудить договор с Австрией на следующем заседании Совета в Париже. Когда Совет собрался в мае, делегаты от Великобритании и Соединенных Штатов настаивали на включении этого вопроса в повестку дня, но безуспешно. В частных беседах с Бирнсом Молотов и Вышинский мягко объяснили, что австрийский договор – это «особый случай»; что, так или иначе, не существует конкретных предложений для обсуждения; что, кроме того, небрежность австрийского правительства в отношении денацификации приведет к необходимости оккупации Австрии еще на год; и, короче говоря, что советская делегация не готова обсуждать этот вопрос. В ответ на предложение о том, что вопрос необходимо обсудить среди делегатов, они заявили, что он должен рассматриваться министрами.
Пытаясь снять эти возражения, делегат от Соединенных Штатов при поддержке англичан и французов предложил при обсуждении повестки дня второй половины заседания, запланированного на 15 июня, включить в нее австрийский договор, а делегатам тем временем – подготовить проекты для рассмотрения. Советская делегация вновь возразила, на этот раз на том основании, что делегаты и так уже заняты обсуждением пяти договоров.
Предложение Бевина о том, чтобы четыре державы в промежуточный период обменялись проектами, вызвало у Молотова лишь обещание предпринять шаги по «интенсификации и углублению подготовки» к обсуждению этого вопроса, а Бевин в ответ заявил, что британская делегация будет по-прежнему настаивать на рассмотрении договора в июне «любым доступным ей способом». Выступая в палате общин на дебатах по иностранным делам 4 июня 1946 года, в перерыве между заседания Совета, Бевин прямо выразил свое раздражение: «Советский Союз утверждал, что не готов обсуждать Австрию. Я не мог этого понять раньше и не понимаю сейчас. С тех пор Соединенные Штаты представили проект договора, и в Министерстве иностранных дел у нас имеется подробный проект».
Когда открылась вторая половина заседания, делегации имели на руках американский проект, который раздали всем в перерыве, и Совет принял резолюцию французского делегата Бидо о том, что «рассмотрение австрийского вопроса» должно значиться последним пунктом повестки дня. 26 июня британская делегация раздала коллегам документ под названием «Проект глав по договору с Австрией». Но вопрос обсуждался только в последний день заседания, 12 июля. Бирнс рекомендовал депутатам изучить два имеющихся проекта, а также любые французские или советские проекты, которые могут быть представлены позднее. В ответ Молотов
