печаль, мой стыд, моя страсть, мои радость и счастье. Я очень надеюсь, что рядом с Яном пройдут мои зрелость и старость, и в итоге угаснет огонек моей долгой жизни.
Но, Боже мой, сколько же мы потеряли! И как мне сейчас жадно жалко каждую убегающую секунду.
Забыв о лирической мелодии и вздыхающих в умиление гостях, я подбираю подол платья и на середине дорожки срываюсь на бег. Папа — излишне серьезный директор гимназии — поддерживает меня настолько, что подхватывает мой темп и бежит со мной. Музыканты резко начинают играть ту же композицию в ускоренном ритме.
Последнее, что я вижу — круглые как блюдца глаза мамы и аплодирующих нам отца и богатырей Нечаевых.
Мгновение, и я влетаю Яну в руки, потому как он тоже не выдержал — прошагал мне навстречу.
— Вот это выпад, Зая. Словно гол крученный, — выдыхает мне в ухо. — У меня грудь сотряслась.
— Я люблю тебя, — выдыхаю. Не знаю, в какой момент папа отпустил, но сейчас мои руки полностью свободны. Я могу гладить Яна, обхватывать ладонями его лицо и целовать. — Я люблю тебя так сильно… — губы дрожат, и из глаз проливаются слезы.
Моргаю, чтобы встретиться с глазами, внутри которых заключен весь мир. Внутри которых я сама живу. Внутри которых мне комфортнее, чем в своем собственном теле.
— Забирай меня, Ян Нечаев. Бери в жены безотлагательно и навсегда.
— Беру, Ю. Забираю, — соглашается так же серьезно, как предлагаю себя я.
Лишь после этого улыбаюсь.
— У меня не поплыл макияж?
— Все в порядке. Ты очень красивая.
— Спасибо.
Взяв меня за руку, Ян ведет нас к арке, украшенной белыми цветами и развевающимися синими занавесками. Любуюсь ею, а также открывающимся с террасы видом на море. Но лишь до тех пор, пока не встречаюсь взглядом со Святославом Усмановым.
Никогда в жизни я к нему романтических чувств не пытала, однако в эту минуту сердце пропускает удар.
Я скучала. Он был близким и дорогим человеком. Но после того, как ужасно мы расстались, искать какие-то контакты не смела. Пять лет назад я разбила ему сердце и все эти годы боялась разбередить старые раны. Каково же было мое удивление, когда Ян сказал, что, узнав о нашей свадьбе, Усманов сам изъявил желание быть свидетелем. Удивилась и обрадовалась.
Святик кивает мне и сдержанно улыбается. Я отвечаю ему тем же.
— Юния, — обращается ко мне Ян, и я сосредотачиваю на нем все свое внимание.
Глаза в глаза. Он надевает мне на палец обручальное кольцо и нежно сжимает мою кисть.
— Чтобы стоять здесь, друг напротив друга, мы преодолели большой и сложный путь. А сколько еще перед нами! — он улыбается, а у меня начинают снова слезиться глаза. — Я не могу обещать, что все плохое осталось в прошлом, — говорит, растирая мои руки. — Нас ждет еще более долгий, извилистый и, возможно, ухабистый путь. Трудности будут. Будут, Ю. У кого их не бывает? Но я обещаю тебе быть рядом, любить и уважать, беречь и защищать. В этом мире ты всё, что мне нужно. Ты — всё, Ю.
Прежде чем взять с подставки, которую держит Богдан, кольцо, ловлю кончиками пальцев слезы.
— Спасибо тебе за наше прошлое, наше настоящее и наше будущее, — выдыхаю я отрывисто и надеваю кольцо на безымянный палец Яна. Беру паузу, пока он, глядя вниз, сгребает пальцы в кулак. Вдвоем на сверкающий ободок смотрим. Примеряемся с новым статусом до того, как звучат заключительные слова регистратора. — Я готова ко всему, что нам назначено. С тобой любую дорогу готова преодолеть. Потому что я люблю тебя, Ян Нечаев. Без тебя я не я. Ты в моем сердце навечно. Ты часть моей души. Быть твоей женой — всё, о чем я мечтаю. Всё, чего я хочу.
Когда я слышу, как регистратор объявляет о рождении новой семьи, а меня называет Нечаевой, готова первой закричать от радости. Не успеваю, потому как Ян наклоняется и, прижимая к себе, крепко целует.
С шумом вылетает из шашек дым. Отрываемся, когда начинает играть триумфальная романтическая музыка, чтобы повернуться и взглянуть на розовые, фиолетовые, желтые, зеленые и синие выбросы. Улыбаемся друг другу и снова целуемся. А гости в это же время выдают громогласное хоровое «Ура» и открывают шампанское.
62
Я получил ту, которую у Бога годами просил.
© Ян Нечаев
Первый тост беру на себя. Может, не по правилам, но мы и не стремимся им следовать. И плевать на программу организаторов. Заранее оговорили, что нам не нужен пафос. Пойдем за душой, и именно им придется подстраиваться.
У стола для молодоженов, в центре самого большого банкетного зала принадлежащего мне комплекса, стоим с Ю друг к другу лицами.
Глядя ей в глаза, салютую бокалом с шампанским, как когда-то, загадывая желание, мысленно салютовал небу. Наконец-то могу это сделать в реале.
— Юния Нечаева, — растягивая, смакую. — Сегодня, сказав мне «Да!», ты осуществила мечту всей моей жизни.
Из-за аплодисментов гостей приходится сделать паузу.
— Ян Нечаев… Ты сейчас снова доведешь меня до слез… — шепчет тем временем Ю.
Сокрушаясь, качает головой. Мурашками покрывается ее гладкая кожа. В глазах разливается сияние, перебивающее по красоте любое природное явление, которое способно впечатлять миллионы людей.
Я сжимаю ладонь Юнии и ободряюще ей улыбаюсь.
— Сегодня стало неважным, сколько я потерял, — продолжаю, как только возобновляется тишина. — Ведь обрел я гораздо больше. Я получил ту, которую у Бога годами просил.
— Я-я-ян… — шелестит Ю растроганно.
— Ты сражался как лев, брат. И ты ее добился, — вставляет с апломбом авторитета Богдан.
Пофиг ему, что видеозапись торжества вверена профессионалам. Со своей камерой маячит настолько близко, насколько не осмелился бы никто другой.
Усмехаясь, прикрываю на миг глаза, потому как своей ремаркой Бодя развязывает языки остальным.
— Это твоя награда за стойкость, брат, — выдает Егор внушительно. — Я горжусь тобой. Ты для меня пример.
— Ты победил эту жизнь, брат, — включается Илья. — Ты чемпион.
Все трое оказываются рядом, чтобы пожать мне руку.
— Спасибо, конечно… — роняю я, отвечая каждому. — Но я как бы не о себе сейчас. Первый тост за мою жену.
Парни краснеют, насколько только способны их наглые морды. А Юния вдруг смеется.
— Пусть говорят, Ян. От души же! Я каждого поддерживаю! И хочу сказать, что первый тост не может быть за меня. Я себя от тебя теперь не отделяю. Пусть сегодня и все последующие дни у нас все общим будет.
Делаю глубокий вдох и соглашаюсь:
— Пусть.
Братья остаются
