Ранее, спустившись в камбуз рыболовецкого судна, Симон и Буш добрались до люка в носовой части правого борта и спрыгнули в воду. В водонепроницаемых костюмах и с воздушными баллонами, они под водой достигли «Божьего гласа» и во время взрыва скрывались у него под днищем.
Симон распрямился во весь рост и осмотрел просторное помещение; его внимание привлекла двадцатифутовая лодка на потолочных сланях. Белое судно, снабженное большим сверкающим подвесным мотором, предназначалось для транспортировки пассажиров на корабль или на берег. Потянув за рычаг, Симон наблюдал, как лодка по сланям съезжает к бортовому люку. Когда она достигла люка, слани под углом выдвинулись вперед, обеспечивая лодке мягкий спуск. Сняв ее с потолочного крепления, Симон вернул слани на место. Толчком отправил лодку на волны, проверил оружие и направился в недра корабля.
Буш плыл в темных водах Средиземного моря. Здесь, под гигантским корпусом «Божьего гласа», налобный фонарь ничуть его не успокаивал. Он ненавидел нырять в одиночку. В последний раз он делал это еще мальчишкой. Правда, дело было не только в одиночестве, но и в полном мраке вокруг, в том, что не знаешь ни что позади, ни что под тобой. В страхе от осознания, что между тобой и океанским дном две мили пустоты. В чувстве, что тебя заперли в промозглый ад на одного, где на каждом шагу поджидает смерть. Буш всегда следовал главному правилу ныряльщика: не нырять в одиночку. Но если они хотят спасти отца Майкла, надо забыть о правилах; сейчас надо меньше всего о них думать.
Буш плыл вдоль темного корпуса, освещая себе путь фонарем. Он трижды проверил корпус от носа до кормы. Отец Поля был рыбаком и, как и его отец до него, ловил на блесну и на сети в Атлантике. И Буш, как сын и внук рыбака, разбирался в лодках и кораблях и, что самое главное, знал их слабые места. Он искал целенаправленно и в конце концов нашел нужное место. Закрепив фонарь на жилете, Буш извлек из заплечной сумки большое устройство конической формы. Осветив фонариком поперечный дуговой шов на днище гигантского судна, с помощью магнитного крепления он установил прибор точно на центральном сочленении. Заряд сконструировал Майкл. Из кусков чугуна он смастерил три получаши и набил их «семтексом». Благодаря конструкции заряда вся сила взрыва направится внутрь и, почти удвоенная, произведет максимум повреждений.
Второй такой же прибор Буш установил на кормовом шве, после чего вернулся к центру и последнюю бомбу пристроил в шве по правому борту. Расположение каждой бомбы было тщательно продумано, чтобы нанести корпусу как можно более тяжелые повреждения. И если имеются на корабле помещения, которые в случае единичного нарушения целостности обшивки можно было бы задраить и в них спастись, при взрыве в трех точках одновременно они все равно будут бесполезны.
Буш посмотрел на часы: через пять минут надо плыть в укрытие. Остается надеяться, что Майкл нашел отца, потому что, когда заряды сработают, никто их тех, кто к этому моменту останется на «Божьем гласе», не уцелеет.
Симон, обходя самый нижний уровень корабля, завернул за угол. Двое охранников двигались навстречу, по направлению к холлу. Погруженные в разговор, они не замечали Симона, не заметили и тогда, когда его пули вонзились им в мозг, кладя конец их земному существованию. Затащив тела в кладовку, Симон продолжил обход. Натолкнувшись на металлическую дверь, открыл ее. За ней оказалось помещение для команды. В темноте спали пятеро охранников, у каждого рядом, как гарантия безопасности, лежала винтовка.
Осторожно выйдя, Симон достал из сумки короткую цепь и обмотал ею засов снаружи так, что выбраться изнутри стало невозможно. Затем направился к кормовой части корабля. Обнаружив машинное отделение, медленно отворил тяжелую дверь и проскользнул внутрь.
Размеры спаренных моторов поражали воображение — каждый с небольшой грузовик. Помещение было безупречным в своей нетронутости; голубовато-серый пол сиял, как свежевыкрашенный. Двигатели, хотя в данный момент и не использовались, негромко гудели. Хвостовые стабилизаторы, попеременно включаясь и выключаясь и работая в тандеме с кормовыми, удерживали корабль в его нынешнем положении. При этом якорь был не нужен. Зал пустовал. В эпоху автоматизации команда не нужна. За всем следил большой компьютер на стене. Но Симон знал, что не может быть такого, чтобы автоматике было доверено абсолютно все. И его подозрения подтвердились, когда он затылком почувствовал прикосновение холодной стали.
Нападающий ничего не приказывал и не спрашивал, он просто плотно прижимал пистолет к голове Симона. Симон услышал, как тот достает рацию и пытается связаться с капитаном, но тщетно, потому что его радиочастотный скремблер препятствует прохождению радиосигналов.
Казалось, в машинном зале время остановилось. Симон знал, что им не уцелеть; когда прогремит взрыв, этот отсек затопит в первую очередь. И они умрут первыми.
Через салон Стефан Келли прошел на носовую палубу. Упирающийся в спину «Магнум-357» охранника служил напоминанием, что бежать нет смысла. Майкл, все еще держа сумку над морем, смотрел на отца, радуясь, что тот жив, но не испытывая облегчения. Плечо Стефана было по-прежнему иммобилизовано. Наложенная Сьюзен импровизированная шина держалась лучше, чем он ожидал. Глаза отца горели гневом, тем самым чувством, на которое Майкл надеялся.
— Майкл, только не говори, что ты принес эту штуку на борт, — начал Стефан.
Майкл молча смотрел на отца.
— Мне не жаль себя. Но поверь мне, ни моя жизнь, ни жизнь кого-либо другого не стоит того, чтобы обменивать ее на эту вещь.
— Очевидно, он считает иначе. — Джулиан приблизился к боковому ограждению, возле которого стоял Майкл, удерживая сумку над водами Средиземного моря. — А теперь отдайте мне шкатулку.
Не отвечая, Майкл продолжал держать сумку над темнеющими далеко внизу волнами.
— Кадрим, — подозвал Джулиан.
Охранник, словно следуя сценарию, прижал дуло пистолета к голове Стефана.
— Три секунды.
Майкл посмотрел на Стефана. Тот едва заметно качал головой. И, глядя на него, Майкл понял, что у него нет выбора.
Он отдал сумку Джулиану.
Итальянец зарылся в нее, как ребенок в мешок с подарками в рождественское утро, и извлек из нее шкатулку. Подняв ее в воздух, победоносно, от уха до уха, улыбнулся.
— Кадрим, — снова произнес Джулиан.
Охранник опустил оружие.
— Нет, нет, нет, ты меня не понял. Пожалуйста, убей обоих.
Майкл смотрел на отца; их взгляды встретились, они безмолвно обменивались целым миром чувств. Чужие друг другу и все же отец и сын; оба сумели выжить в эту безумную неделю только затем, чтобы сейчас лишиться последней надежды.
Майкл бросил взгляд на Джулиана, упоенного, в экстазе удовлетворенной алчности забывшего обо всем, кроме золотой шкатулки «Альберо делла вита». Майкл обводил взглядом палубу в поисках оружия, но все было слишком далеко; до свернутого каната — двадцать футов. Поглядел на дверь: вдруг оттуда появится Симон и спасет их, но куда бы он ни смотрел, везде его встречала одна безнадежность. Его план, наспех состряпанный, разваливался на глазах. Кадрим в трех футах от его отца; пистолет охранника у виска Стефана. Бежать некуда. Майкл загнал себя — и всех остальных — в угол, в буквальном и переносном смысле. И теперь в результате его ошибки отец умрет у него на глазах.
