— Вас ждут люди, святой отец, — говорила она, укутывая его колени пледом и наставляя возничего. — А после мы с Рупертом будем рады видеть вас за ужином. И Джозефа привозите, — улыбалась она.
Джозеф Таннер фыркал и отворачивался. Нелюбовь помощника к доброй женщине огорчала отца Мориса, но викарий действительно был слишком молод, чтобы заведовать церковной казной.
…Джозеф снова сделал вид, что не услышал приглашения, и утро перестало быть благостным. На руках гроздьями повисли дети; продвигаясь к освещенному восходом выходу, священник кивнул — «Конечно, приеду», — но был остановлен холодным жестким голосом, от которого уши будто залило водой:
— На вашем месте я бы поостереглась, святой отец. Шэннон Кори имеет дурную привычку травить гостей лауданумом.
…что?!
…кто?..
Женщина. Высокая женщина в черном, столь неуместном на службе за здравие Королевы. Он видел ее с кафедры — чью-то сестру или подругу — в Рождественскую неделю население Эглошайле увеличивалось едва ли не втрое. Тогда он порадовался, что леди, несмотря на траур, пришла в церковь, что Старая Кровь, горящая в ее глазах, не помешала преступить порог, что леди Элизабет каким-то чудом объединила народы — и вдохновенная проповедь о мире и радости полилась, как полноводный поток. Теперь же, когда незнакомка распахнула воротник пальто, демонстрируя метку Гончей, отец Морис понял, что ей нужно не утешение.
Изумленная оторопь сменилась испугом.
Священник остановился, пытаясь разыскать викария, судью, мэра — кого-нибудь! — но веселая напирающая толпа вытолкнула его наружу, разлилась по площади и замерла при виде тюремного экипажа; потрепанный фургон с зарешеченными окнами окружали полицейские. Рядом, но будто не имея никакого отношения, на тонконогой серой лошади сидел мужчина — Уилкинс? Уилсон? — торговец, прибывший в деревню поздним вечером и спрашивавший о семье из Кроан-Хаус. «Удивительно неприятный человек, — сказала о нем миссис Фитцхью. — Ему бы быть налоговым инспектором».
Или…
Колокольный звон оборвался.
— Пять лет назад, — в наступившей тишине заговорила Гончая, и жители Эглошайле повернулись к ней, как один человек, — в Ландоне, в Хэмпстед Хисс, случился пожар. Пострадали четыре дома, но полностью выгорел только один, принадлежавший букинисту Хорну. На пепелище обнаружили три тела — самого букиниста, его жены и их племянницы, Этансель Хорн. Ей было тринадцать.
Господь всемогущий…
Старое сердце священника стукнуло и замерло, пропустило удар, а после заколотилось, заглушая гулом крови страшный рассказ.
— Зачем… — спросил он, закрывая ладонями уши жмущихся к его ногам детей, — зачем вы…?
— Отчего случился пожар, мы не знаем, — продолжила Гончая. — Свеча в библиотеке, уголь в очаге, поджог… Это уже не важно. Важно то, что в огне умерла не Этансель, а Бетси Паттисон, служанка Хорнов. Мистер и миссис Хорн ценой своих жизней спасли племянницу, и девочка, у которой на глазах погибла семья, попросила приюта у соседей — у Руперта и Шэннон Кори. — Зрачки Гончей превратились в зеленые вертикальные щели, на бледной щеке проступила чешуя: — Но стоило почтенным попечителям вашей церкви узнать, что Этансель считают мертвой, они опоили ее, отобрали документы, драгоценности, и вывезли в трущобы. Участок, на котором стоял ее дом, был присвоен и продан.
Не может быть!
Невозможно!
Где Шэннон?..
Люди и тени то сливались в пятно, то, резко проступая, раздражали глаза. Нужно что-то сказать, — стучало в висках, когда священник, слушая и не веря, озирался по сторонам, — ведь это ошибка! Все это ошибка, это не может быть правдой!
— Т-то… то, что вы говорите, — с удивлением и благодарностью узнал голос викария отец Морис, — леди…
— Леди МакЛорак, — любезно подсказала Гончая.
— Вы говорите ужасные вещи, леди МакЛорак! Вы уверены…?
— Нам удалось найти Этансель, ее память просмотрела сама Королева. Надеюсь, вы не сомневаетесь в Ее Величестве? …И не лучшим ли доказательством служит то, что миссис и мистер Кори молчат?
— Это ложь! — От пронзительного визга Шэннон священника передернуло. Он наконец нашел ее и Руперта — неподалеку от вертепа, посреди образовавшегося круга; жители Эглошайле отшатнулись от них, будто от прокаженных. — Наглая, беспардонная ложь!.. — Полное лицо Шэннон Кори раскраснелось от крика, щеки дрожали — она вся тряслась, но не от несправедливости обвинений, а…
…от страха разоблачения, — шокировано понял священник.
— Я держу вас, святой отец, держу! — зашептал Дэвид Фриман — теряя опору, он надавил на мальчишеское плечо слишком сильно. — Том, Джеф!
Дети, прятавшиеся позади, обступили его, закрывая от Гончих, помогая устоять; Руперт Кори все съеживался, желая исчезнуть, Шэннон истерично кричала, понося полицейских, викария, брезгливо поднявшую брови леди МакЛорак, даже девочку-Искру:
— …мы ничего не видели, она умерла!.. Сгорела со своей заносчивой теткой! И даже если жива, мало ли что она наболтала! Эта девчонка всегда была ненормально…!
— Молчать! — рявкнул, рывком развернув заржавшую лошадь, Уилкинс. Тонкая полоска светлых усов над его губой поднялась, обнажая клыки. Под ненавидящим взглядом мага Шэннон Кори схватилась за горло и, беззвучно разевая рот, рухнула на колени. — Взять! — велел Гончий.
Леди МакЛорак кивнула.
Прихожане поспешно раздались в стороны, образуя широкий проход. Полицейские подхватили Руперта Кори под локти, повели к фургону; Шэннон Кори пришлось тащить, ее ботинки оставили в снегу глубокие борозды.
— Что с ними будет? — выдавил священник, держась за детей и стараясь не смотреть, как Уилкинс накладывает печати на запоры и окна. — Я должен знать… я буду молиться…
— Кража, подлог документов, попытка убийства, неоднократные хищения из церковной казны — у вас не хватает почти три тысячи фунтов, — перечислила, поправляя перчатки, леди МакЛорак. — Полагаю, каторга. Недостачу прихода мы восполним, но темой следующей проповеди, святой отец, вам стоит сделать грех алчности. И неизбежность возмездия.
Послесловие автора
У Александра и Этансель родились близнецы — Роберт и Чарльз-Дэвид Райдеры. Старший, Роберт, обладает двенадцатой степенью магического потенциала, младший, Чарли, десятой; ментальная составляющая их дара общепринятым оценкам не поддается. В семнадцать лет вопреки воле отца Роберт Райдер стал Гончим леди Элизабет, в двадцать шесть, победив в дуэли лорда Дадли, возглавил Свору и занял место графа в малом Совете Королевы.
