Эльфийка кивнула и подставила раненому Анри свое плечо. Карине ничего не оставалось, как положиться на честное слово графа Гилиона и побрести вслед за парочкой ковыляющих в обнимку подранков. «Ну, раз уж я поверила эльфам из Джабона, то почему бы и нет, почему бы не совершить еще один безумный поступок?» – успокоила себя Лиор, вдруг осознавшая, что ее согласие или отказ по большому счету ничего не значат и ничего не меняют. От ее решения больше не зависела судьба Империи, а собственной жизнью она была вправе распоряжаться по своему усмотрению.
В кормовой части корабельного трюма было темно. Непрерывно просачивающаяся сквозь щели в досках морская вода и ужасная болтанка усугубляли и без того незавидное положение пленников. Только чрезвычайные обстоятельства могли заставить выжившего из ума капитана барка выйти в море ночью да еще в такой сильный шторм, когда волны не только бились в борта утлой лоханки, но и швыряли ее из стороны в сторону, смывая с палубы всех и вся.
Факелы уже давно затухли, залитые водой. Единственным источником света были небольшие подвесные фонари, раскачивающиеся со скрипом на проржавевших цепях возле лестницы наверх и где-то в носовой части трюма, неосмотрительно не разделенного водонепроницаемыми перегородками. Защищенные мутными, потрескавшимися стеклами, они кое-как спасали дрожащее пламя свечей от царившей вокруг сырости, а порою и брызг, долетавших почти до потолка, когда судно трясло и бросало, как мячик.
Мешки с отсыревшей мукой, корабельный инструмент, старые снасти, пустые бочонки и прочая дребедень заполняли на две трети погруженное в полумрак пространство. Большинство этих вещей было не нужно новой команде судна, но отправить их за борт, у поспешно отплывших из Нисса пиратов не было ни времени, ни желания.
Судно то раскачивалось, то подпрыгивало на волнах; скованных одной цепью спиной к спине мужчин постоянно кидало от одного борта к другому. Когда ноги одного поскальзывались, то парочка зависала в воздухе, поскольку прикрепленная к потолку трюма цепь не давала им упасть. Прикладывая неимоверные усилия, мужчины боролись со стихией и пытались избежать падений. За их акробатическими трюками флегматично наблюдал подвешенный на цепях юноша. Он висел под самым потолком и при всем желании не смог бы помочь товарищам по несчастью. У него самого ужасно болели сдавленные кандалами кисти рук и лодыжки.
– Давай повнимательней, сиятельство, и когда падаешь, ножищами не махай! У меня уже от твоих пинков все колени сзади распухли! – наставлял мужчина повыше и пошире в плечах своего более мелкого компаньона.
– Не ворчи, сам-то вон как отожрался, а мне твою тушу на себе держать приходится! – прозвучал резкий ответ.
Судно очередной раз тряхнуло, и граф Карвол снова потерял равновесие. Во многом тому поспособствовал мешок крупы, вывалившийся из темноты и больно ударивший вельможу по ногам. Цепь натянулась, грузное тело напарника снова надавило на спину. Особую боль доставляли острые лопатки полуэльфа, как назло, давившие точно на ключицы.
– Терпи, сиятельство, скоро потопнем! Шторм вон какой, чуть волна побольше да посильней в борт ударит, и все, конец, развалится гнилуха-баржа на части, а мы к рыбкам знакомиться поплывем.
– Это не баржа, а барка, маленькое торговое судно, часто называемое моряками западных королевств барком или бартасьерой, – раздался голос из-под потолка. – Дилетанты же часто путают ее с рыбацкой посудиной, хотя конструкция и…
– Слышь, парень, заткнись-ка! – не выдержал неуместных поучений Карвабиэль.
– Отстань от паренька, рожа эльфийская, – вступился Совер, с трудом поднимаясь на ноги.
– Я полуэльф, – гордо заявил Карвабиэль, резко откинув голову назад и сильно ударив затылком по макушке нагрубившего ему графа.
– Ну, значит, полурожа, – проворчал Совер, морщась от боли, и тут же пнул голой пяткой по икроножной мышце обидчика.
– Развяжут, я тебя сам придушу! – проскрипел не на шутку разозлившийся Карвабиэль. – Собственными руками на части порву, гаденыша!
– Не боись, не развяжут, – с оптимизмом в голосе заявил Совер и подмигнул раскачивающемуся на цепях пареньку. – Ты вообще откуда такой умный взялся?
– Лучше бы тебе этого не знать, – хмыкнул Нивел вместо ставшего уже для него самого привычным вранья про книжную лавку дядьки в Эльруже, где он в перерывах между работой имел обыкновение читать мудрые книжки.
– От страха детки штанишки обмачивают, а ты, смельчак, хамить изволишь!
Совер не ожидал услышать подобного ответа, усугубленного фамильярным обращением на «ты», но наказать малолетнего наглеца граф не мог, поэтому и решил лишь съязвить в ответ. «Коль руки связаны, нечего грозить! Тебя в лучшем случае не воспримут всерьез, а может, и тумаков отвалят, – любил говаривать покойный отец графа, а потом всегда добавлял: – Зубы волку даны, чтобы кусать, а не впустую пастью щелкать!»
– Я не хамлю, – произнес силуэт под потолком с запозданием на несколько секунд, – просто констатирую факт. Вам действительно лучше было бы со мной не встречаться и ничего не знать. Но, к сожалению, вы получите ответ на ваш вопрос, граф… очень скоро получите.
– И когда же? – усмехнулся Карвабиэль, решивший, что говорить все же куда приятнее, чем пихаться и пинаться, притом не с врагом, а с таким же товарищем по несчастью.
– Скоро, очень скоро, – раздался спокойный ответ. – Через двенадцать с половиной секунд к нам придет человек и все обо мне вам расскажет.
– У-у-у-у! – протянул Карвабиэль, а затем обратился к Соверу: – Уж лучше бы твой малолетний дружок взаправду описался. Вонь из штанов нюхать – не бредни сумасшедшего слушать, стерпеть можно!
Граф Карвол хотел возразить полуэльфу, но тут дверь в трюм заскрипела, и вместе с прорвавшимся в трюм ревом бушующего моря послышались чьи-то шаги, затем из темноты появилась фигура в плаще, державшая в руке мерцающий фонарь. Не обращая внимания на вопросительные взоры узников, незнакомец поставил фонарь на относительно сухую крышку ближайшего бочонка и выловил из воды за рукоять длинный багор, которым обычно моряки подбирают свалившиеся за борт вещи и случайно выпавших пассажиров.
Мышцы Совера напряглись, ему показалось, что его мучения прервет не постепенно заливающая трюм вода, а ржавое острие багра, вонзившееся между ребер. Но он ошибся, странный моряк не проявлял интереса к их на одну четверть эльфийской парочке. Фигура в плаще медленно подняла вверх грозное орудие и резко вонзило крюк под правую ключицу барахтающегося под потолком Нивела. Раздался хруст ломаемой кости, однако паренек не закричал, только быстро задрыгал конечностями, сопровождая безумную пляску на цепях едва слышимым стоном. Мужчину явно не удовлетворил результат пытки, ему хотелось добиться от жертвы большего: воплей, мольбы о пощаде, признания, но только не жалкого стона. Однако ломать остальные кости палач не стал. Немного подергав багром, расширяя края и без того чудовищной раны, он вынул крюк из тела стоически переносящего пытку подростка и наконец-то скинул свой капюшон.
