(заметки корреспондента А.М.)
Среди массы советских пленных разыскиваю казаков. Сам стараюсь не говорить, что я казак. Передо мною стоит казак-инженер из Новочеркасска. На мой вопрос отвечает, что он казак. Задаю ему вопрос, как он, интеллигентный человек, может считать себя казаком? Инженер обидчиво снова подчеркивает, что он является казаком по плоти своих родителей и предков и что таковым и умрет. Расспрашиваю его о жизни донской столицы. Как много изменилось, как все обнищало! Рассказывает, что его отец говорил ему о прежней жизни казаков, об их борьбе за свою свободу, за действительно счастливую жизнь, да и сам он помнит много из своей юношеской жизни о героической борьбе казаков. Подхожу к молодому, едва 20-летнему. Расспрашиваю его. Рассказывает о тяжелой сталинской жизни, которая дала его отцу 3,5 и 10 лет. Он знает, что его дядя за границей в Болгарии. Задаю вопрос: много ли казаков выселили «товарищи»? Говорит, что много, но нас, казаков, снять с нашей земли нелегко. Кто же селится у нас? Красные партизаны, но им невесело живется у нас, да и к нашей работе непривычные они.
Из нескольких тысяч пленных нашел около двух десятков казаков. Их рассказы полны ужасов о подсоветской жизни, разорившей богатые Казачьи Земли, где теперь нельзя встретить ни забора, ни плетня!
Вступаю в разговор с молодым казаком, потерявшим родителей, беспризорным, попавшим затем на дрессировку в ростовскую политшколу. Стоит ли говорить, что он «советский казак». На задаваемые вопросы отвечает цитатами из Ленина и Маркса. Спрашиваю его мнение, на что он мне заявляет, что в Советском Союзе нет и не может быть личного мнения. С натасканной уверенностью говорит о «зажиточной, лучшей на всем свете жизни». Высказывает желание лично на практике увидеть, что большевистский обман был обманом. На вопрос, почему он к казачьему имени присоединяет «советский», отвечает по Ленину: «Казаки царского режима представляли касту, которая несла жандармскую службу и была опорой царизма, который за это награждал казаков землей и освобождал от всех податей и налогов, а такой касты, как говорил товарищ С. на такой-то конференции и тогда- то, не должно быть».
Подхожу к другому, расспрашиваю, в какой он «советско-казачьей» части находился, отвечает, что особых казачьих частей нет, но что были попытки «наряжать на страх врагу». Беседую с молодым, бойким казаком, при вопросах о месте его рождения попадаю на своего одностаничника. Проверяю правдивость его показаний, вспоминаю свою родную станицу, ее достопримечательности, знакомых. Его ответы правильны. Мои подробные вопросы порождают у него вопрос, откуда мне известны станичные подробности. «Да вы ведь мой станичник!» — догадывается, наконец, он. Пришлось признаться. Как радостно заблестели его глаза, а на лице счастливая улыбка. Мой первый одностаничник с родных просторов!
Разговариваю с казаком «лишенцем», отец и семья которого до дна испили чашу «советской идиллии». Сколько в его словах злобы и ненависти к большевистским тиранам и твердая уверенность, что час справедливой расплаты не за горами. Крепко жму ему руку и говорю: «Да, станичник, этот час близок!»
Некоторые сразу себя не признают казаками, с ответами очень осторожны, подозрительностью отвечают на поставленные им вопросы и только тогда, когда видят прямой к ним подход, охотно отвечают на вопросы и открывают тайники своей души.
ГАРФ. Ф. 5762. ОП. 1. Д. 108. Л. 357.
Приложение 3.5.
ПИСЬМО начальника Пролетарского районного управления Ростовской области Агапова старшине Буденновской волости того же района
Районное управление Пролетарского района
Ростовской области
Старшине Буденновской области
15.12.1942. № 9/364
Для несения внутренней службы по охране Родины и для помощи Германским Вооруженным силам под руководством Главного немецкого командования в борьбе с коммунизмом и сталинской жидовской сворой приказываю:
1. Завербовать не менее 7 человек добровольцев в Донской казачий полк.
2. Добровольцы в Донской казачий полк вербуются не только из казачьего, но и из коренного населения постоянных жителей степей, в том числе и военнопленных, вполне благонадежных политически.
3. Добровольцы должны быть снабжены паспортами и Вашими рекомендациями о политической благонадежности.
4. Добровольцы должны быть Вами обеспечены: 1. Строевой лошадью. 2. Седлом с амуницией. 3. Полушубком. 4. Сапогами. 5. Папахой. 6. Курткой. 7. Гимнастеркой. 8. Шароварами. 9. Двумя парами белья. 10. Шашкой. 11. Карманными деньгами — по 1000 рублей каждому.
5. Все перечисленное переходит в личную собственность добровольца за счет Вашей общины и изъятия у населения Вашего поселка обмундирования бывшего советского образца и казачьего снаряжения…
10. Завербованные и снаряженные добровольцы должны быть доставлены Вами лично в Районное Управление 23 декабря с. г. с недельным запасом продовольствия и фуража.
11. Доставленные Вами добровольцы будут направлены в город Новочеркасск для строевого обучения.
За точное выполнение данного распоряжения отвечаете Вы. Старшине волости также явиться лично 23 декабря с. г. во главе старост и добровольцев волости.
Районный начальник (Агапов)
Начальник Агробюро (Копылов)
Цит. по: Решин Л. «Казаки» со свастикой. Документы из архивов КГБ // Родина. 1993. № 2. С. 74.
Приложение 3.6.Организация пластунского казачьего полка
Основой пластунского полка являлось пластунское (стрелковое) отделение. Представьте себе пароконную бричку. На ней размещены сиденья, сколоченные из досок — вот и транспортное средство пластунского отделения. Численность отделения — восемь человек. Командир отделения — младший урядник или урядник, вооруженный автоматом. Две пары стрелков, вооруженных карабинами, расчет ручного пулемета — приказный и его второй номер, ездовой, вооруженный карабином. Всего на вооружении отделения: один автомат, один ручной пулемет, шесть карабинов. Такое ездящее отделение было казачьим изобретением времен Гражданской войны в пластунских батальонах Шкуро.
Нормальный суточный марш пластунского отделения — 50 километров. Проходимость близка к проходимости конницы. На четыре человека приходилась одна лошадь — это было экономично. Важным преимуществом такого «ездящего войска» было то, что пластуны шли в бой в пешем строю, не будучи утомленными изнуряющим маршем. Кроме того, при спешивании только один ездовой оставался коноводом, в то время как в кавалерийском отделении — три. Да и накормить отделению двух лошадей труда не составляло.
Пластунский взвод состоял из трех отделений, взводного урядника (старший урядник или подхорунжий), командира взвода (хорунжий или прапорщик). Во взводе восемь лошадей.
