был лишь один патрон. Мехлис зорко следил за каждым его движением. Не дай Бог, повернет оружие не в ту сторону?! Но Гарнов сделал все то, что от него хотел главный прокурор Вождя.
– Я вас понял. Разрешите идти?
– Идите!
Через десять минут в сенях штабной избы прогремел выстрел.
ОТВЕТ В КОНЦЕ ЗАДАЧНИКА (Послесловие от смоленских поисковиков)
Тело генерала Гарнова не найдено до сих пор. Однако считается, что он захоронен на кладбище Смоленска.
В 2012 году в районе Гнёздова смоленские поисковики обнаружили захоронения 1941 года:
«Захоронения хаотичные. Визуально провалы (в почве) не видны. Рядом с раскопом, где найдены останки генерала, в метрах пяти ростовая ячейка. На дне боец. Потом прослойка земли и еще один боец.
В трех метрах боец опять же на деревянных ящиках с гильзами от 80-мм снарядов. Глубина залегания от полуметра до почти двух.
Штыки и магазины „светкины“ есть. А „светок“ нет. Только „трёхи“. СВТ были нарасхват, что у наших, что у противника. Значит, после боя стаскивали в ячейки покойников и присыпали. Типичная ситуация для района активных боевых действий!
У найденного генерала ранение в голову. Если стрелялся после встречи с Мехлисом, то все сходится. Убитого, а может просто раненого, могли везти в штаб 16-й армии в Жуково. Ну а по дороге накрыла авиация. Этим можно объяснять отсутствие ремня и портупеи.
У Гарнова была семья и есть упоминание про его довоенное фото с детьми…
При суицидной попытке Гарнов мог быть только ранен, ему, как генералу, вполне могли выделить медицинскую машину с сопровождающими для доставки, например на аэродром Северный, для вывоза его в Москву. И их накрыло авианалетом во время переезда.
„При проведении определенной работы по розыску родственников генерала Гарнова Александра Васильевича установлено, что Гарнова Октябрина Александровна, 06.05.1926 года рождения, дочь пропавшего без вести генерала Гарнова А.В., в настоящее время фактически проживает с бывшей снохой Стекловой Любовью Рафаэловной по адресу: Нижегородская область, г. Кстово, ул. Островского, д.1, кв… Родственники заинтересованы в идентификации останков, обнаруженных при проведении вахты памяти в г. Смоленске.
Телефон для связи: 8-904-… (Любовь Рафаэловна), адрес для корреспонденции: 607650 Нижегородская область, г. Кстово, ул. Театральная, д. 16, кв. 6.
Зам. главы администрации Н.А. Ефимова“.
Работы по анализу ДНК найденных останков продолжаются…»
Глава сорок вторая. «Окно» в Минск
Генерал армии Павлов, командующий Западным фронтом, будучи человеком храбрым и решительным, не столько растерялся, сколько затосковал от неизвестности обстановки, от настырных требований из Москвы доложить – где, как и что происходит. А поскольку докладывать более-менее точно, а тем более обнадеживающе не приходилось, в ответ на его «точных данных пока нет» сыпались гневные угрозы. Не выдержав этой неизвестности, а главное – давления Генштаба, Павлов вскочил в броневик и ринулся в Обузь-Лесну на свой полевой пункт управления фронтом под Барановичами. Далеко не уехал, очень скоро был остановлен с полдороги и возвращен в Минск на дальнейшее терзание московским начальством.
Он беспрекословно выполнил все указания о переходе в контрнаступление трех своих армий – 4-й, 10-й и 3-й, но обстановка от этих контрударов не только не улучшилась, но и резко ухудшилась. Положение Западного фронта напоминало избиение слепоглухонемого гиганта, который в ответ на выпады в пустоту получает точные хорошо выверенные удары и слева, и справа, и даже сзади. Слепой группировку павловских армий делало отсутствие разведки – ближней и дальней, а глухонемой – прерывистая весьма неустойчивая связь, никак не обеспечивавшая управления войсками. Напрасно начальник связи фронта полковник Григорьев взывал к своим былым предупреждениям о загубленных перед войной войсках связи, никто не хотел слушать никаких объяснений, всем была нужна немедленная бесперебойная связь. Григорьеву оставалось только последовать печальному примеру генерал-майора авиации Копца – застрелиться, но он не спешил, все еще надеясь что-то наладить.
Точно так же потом никто не хотел слушать оправданий самого Павлова – «ведь я же предупреждал насчет литовского корпуса». Никому не было дел до канувших в архивы служебных записок Григорьева (насчет связи) и Павлова (насчет возможного предательства бывшей литовской армии, преобразованной в стрелковый корпус). Некогда было читать старые письма… Надо было действовать.
Единственный доступный вид разведки для командующего Западным фронтом был сейчас только один – авиационный. И когда посланный вдоль молодеченского шоссе летчик доложил о приближении к Минску большой танковой колонны, Павлов не поверил, вспылил, обозвал летчика паникером и едва не расстрелял, пока второй разведчик не подтвердил ужасную новость. Самое страшное, что остановить эту армаду было нечем. Все главные силы оставались на западе, а тут с севера надвигался и с каждым часом приближался бронированный кулак генерал-полковника Гота. Он был основой ударной силы группы армий «Центр». Вот уже захвачены Радошковичи, вот-вот немецкие танки выйдут на рубеж Минского укрепрайона, а там – Заславль, предместье Минска, считанные километры до центра столицы… В Москву полетела отчаянная телеграмма:
«ВНЕ ВСЯКОЙ ОЧЕРЕДИ! До 1000 танков обходят Минск с северо-запада, прошли укрепленный район у Козеково. Противодействовать нечем. Начальник штаба Западного фронта генерал Климовских».
Чем могла откликнуться Москва на этот предсмертный крик? Павлов бросил против танков Гота самое дорогое оружие, которое у него было – бомбардировочную авиацию, бросил ее без истребительного прикрытия (его попросту не было), бросил на верную гибель, но с надеждой хоть как-то приостановить смертоносное движение. Это было похоже на карточную игру ва-банк. Три девятки против козыря. И это не три карты, а три девятки Су-2, – двадцать семь легких бомбардировщиков, которые под Слонимом с высоты трехсот метров обрушились на танковую колонну Гота. Ровно в полдень 26 июня 97-й ближнебомбардировочный полк вступил в свой последний воздушный бой. На него тут же набросились «мессершмитты». Бомбардировка закончилась, началась яростная перестрелка в небе. Экипажи Су-2 отбивались от наседающих «мессеров» огнем всех видов бортового оружия. Люковые и
