Гарнова
Последний бой штаба 5-го стрелкового корпуса состоялся 29-го или 30-го июня. Это было в районе деревень Большая Кракотка и Селявичи в Слонимском районе. Немцы, обнаружив прорыв из леса в направлении на Слоним, перебросили артиллерию, пулеметы и минометы. Подождав, когда красноармейские цепи удалились от опушки на километр-полтора, они открыли по ним ураганный огонь.
29 июня управление корпуса было разгромлено в районе Деречина. Разгромлено, но не рассеяно… Чуть позже в Минске запишут в «без вести пропавшие» командира корпуса генерал-майора А. Гарнова, заместителя командира корпуса генерал-майора Ф. Буданова и начальника артиллерии корпуса генерал-майора артиллерии Г. Козлова. А 6 июля 1941 года будет подписан приказ о расформировании Управления корпуса. Но спустя несколько дней генерал-майор Гарнов все же пробился к своим под Смоленском. Свежие бодрые красноармейцы из второго эшелона доставили его на западную окраину станции Гнездово (Старые Батеки), где располагался штаб Западного фронта во главе с маршалом Тимошенко.
Придя немного в себя, генерал-майор Гарнов тут же предстал перед личным представителем Ставки, а по сути – Вождя, армейским комиссаром 1-го ранга Львом Мехлисом.
Мехлис куда-то спешил, поэтому был краток:
– У меня к вам только один вопрос: почему вы здесь, а ваш корпус – там? Вы вышли из окружения, а корпус – нет. Где он, ваш замечательный Пятый стрелковый корпус? Почему вы не вывели его из окружения?!
Гарнов молчал, не зная как ответить. По тону чувствовалось, что Мехлис не нуждается ни в каких его ответах. Он знает все загодя.
– Родина доверила вам три дивизии! Где они? Где вы их растеряли?
Мехлис взвинчивался с каждым новым риторическим вопросом. Он мог довести себя до истерики своими всегда праведными «почему»?
– Я могу уже отвечать? – прервал его Гарнов.
– Отвечайте! Но только без этих отмазок вроде «внезапный удар» и «под воздействием превосходящих сил противника». Я этого наслушался по горло!
– Штаб моего корпуса размещался в местечке Бельск, южнее Белостока. В 5-й корпус входили две стрелковых дивизии: 13-я – командир дивизии генерал-майор Наумов, она дислоцировалась в Замброве и 86-я стрелковая, которой командовал Герой Советского Союза Зашибалов.
113-я, командир Алавердов, стояла на самой границе.
В дивизиях насчитывались по тринадцать тысяч человек, и их подготовка оценивалась «удовлетворительно».
Перед началом войны части корпуса располагались в пунктах своей дислокации, за исключением артиллерии, которая находилась на полигоне Червонный Бор. А зенитная артиллерия отрабатывалась на сборах в районе Минска. Кроме того, по одному батальону и артиллерийскому дивизиону от каждого стрелкового и артиллерийского полка находились на строительстве оборонительных рубежей на Госгранице. Оборонительные рубежи к началу войны в полной мере не были подготовлены, а построенные доты не были полностью оборудованы, многие из них не имели никакого вооружения. Стояли пустые коробки.
– Это все хорошо известно. Ближе к делу! Итак, у вас было три дивизии – 113-я, 86-я и 13-я. Как вы погубили 113-ю?
– 113-я располагалась на левом фланге корпуса, и она попала под острие главного удара немецкой 4-й полевой армии, угодила под мощнейший артиллерийский и авиационный удар прямо в казармах – в Семятыче. Не буду называть потери первого удара. Они огромные. Тем не менее удалось восстановить элементарный порядок и вывести полки на позиции. 113-я должна была занять укрепрайон южнее Цехановца. Но на марше дивизия была атакована частями 9-го армейского корпуса, развернуться не успела, была рассеяна и как соединение перестала существовать.
– Как у вас все просто: «и перестала существовать». Вот взяла и перестала…
– Прежде, чем прекратить свое существование, она успела даже в таких условиях нанести врагу урон.
– Ну, это вы своей бабушке рассказывайте – про урон. Так – 86-я?
– Командир полковник Зашибалов. Это была единственная во всем Выступе дивизия, которая успела занять позиции до нападения немцев.
– И что же?
– С гибелью 113-й был смят и левый фланг 86-й стрелковой дивизии, и ей пришлось оставить Цехановец. Но центр и правый фланг дивизии вели бои за Чижев и на подступах к Замбруву.
На третьи сутки туда же отошла и 13-я дивизия, заняв позиции справа от 86-й стрелковой дивизии. Слева от 86-й стрелковой дивизии вели бои подразделения Тринадцатого мехкорпуса. На этих рубежах Восемдесят шестая стрелковая попала под массированный удар артиллерии трех дивизий противника и немецкой авиации. Под прикрытием мощного огня немцы попытались форсировать Нарев. Первые попытки были отбиты, но вскоре оборона дивизии была прорвана, противник взял Сураж и к концу дня Заблудов. У моего корпуса по существу оставался выход лишь на Белосток.
В ночь на 26 июня 1941 года 13-я дивизия получила приказ на отход в район Супрасельской пущи (это северо-восточнее Белостока), но на марше попала под авианалет и была уничтожена. Зашибаловская дивизия и примкнувшие к ней остатки 13-й начали отход через Белосток к Волковыску и обе погибли в котле окружения.
– У меня такое впечатление, что вы не командовали своими дивизиями, а равнодушно наблюдали, как они «прекращают свое существование»!
– Это не так! Все передвижения дивизий происходили по моим командам и под моим контролем, если это было возможно.
– И все ваше командование свелось к исчезновению всех трех дивизий. Вы не командир корпуса! Я бы вам и батальона не доверил.
Мехлис с полным ощущением своей правоты зашагал по кабинету.
– В старые добрые времена офицеру в таких случаях давался наган с одним патроном. И если офицер сохранял остатки чести, он знал, как применить этот патрон.
Наган у генерала Гарнова забрали при задержании на линии фронта, и на все время следствия он был безоружен. Теперь Мехлис протянул ему именно его – гарновский – револьвер. Гарнов мог узнать его с закрытыми глазами – на ощупь. Как и многие командиры, он предпочитал тульскую новинку ТТ доброму старому нагану. Была в этом старомодном оружии своя хищная красота. Этот плавный изгиб рукояти напоминал об эпохе дуэльных пистолетов и поцелуях сквозь шаль…
Гарнов крутнул барабан – в нем
